Осколки (СИ)

— Что? — нет, они что, сговорились, Кара и Мэйсон? Ей-богу, Кэлен уже чувствует себя, если не слабоумной, то просто — тупой. Ну, потому что эти двое, Кара и Мэйсон, сегодня весь вечер говорят какие-то странные и неожиданные, внезапные фразы, которые сознание Кэлен отказывается принимать. Вот, вроде слова все понимает, а смысл сказанного от нее ускользает. Эти двое говорят, а она, Кэлен, только и может, что тупо повторять: “Что?”. Не удивительно, что она чувствует себя тупой, ну! Надо для разнообразия спросить хоть что-то другое, да же? И Кэлен, нахмурившись, уточнила: — О чем ты говоришь, радость моя?

— О том, что… — Кара вздохнула и, вновь подарив эту свою мудрую усталую… нет, скорее светлую, какую-то даже мечтательную улыбку, положила пальцы на запястье Кэлен, заскользила по предплечью вверх, до локтя и обратно. Отвела взгляд в сторону: — Понимаешь... Да, я всегда, с тех пор, как узнала о Мэйсон, злилась на нее… ну, не то чтобы всегда, но часто. Я мечтала избавиться от нее, остаться единственной личностью в этом теле. Стать нормальной, — она чуть сжала запястье дернувшейся Кэлен. — Особенно, когда я влюбилась… а после того, как ты сказала, что любишь и Мэйсон тоже, я её даже возненавидела на какое-то время, — она усмехнулась, бросила взгляд на Кэлен, вновь уставилась в сторону и чуть вниз. — И — да, в тот момент… ну, когда я поняла, что она… умирает, я обрадовалась, — Кара на секунду вскинула глаза на Кэлен, сразу же опустила их вновь. — Не смерти, а тому, что мне не придется больше делить тебя с ней. Что ты будешь любить только меня… Понимаешь? И пару секунд я только об этом и думала, — зажмурилась, стиснула челюсти, качнула головой едва заметно. — Мне и сейчас стыдно за это. Я, знаешь, так зафиксировалась на этой мысли, этой… чудесной возможности, что не очень-то, похоже, осознавала, что на самом деле происходит. Но… когда до меня дошло, что она… Мэйсон… и правда стала уходить… когда она решила, что умерла… Черт, Кэлен, мне стало страшно, до ужаса! — Кара нахмурилась, вытянула вторую руку из-под головы, потерла лоб. Открыла глаза и сразу отвела взгляд: — Понимаешь, мы ведь… друг другу не мешаем, ну, по большому счету. Я имею в виду, когда я управляю телом, Мэйсон в нем нет, она не мешает, я её не чувствую… и в то же время чувствую. Как бы объяснить? Ну, представь, что мы с тобой сидим в разных комнатах, тихо, может, я даже сплю. Ты меня не видишь, не слышишь, но ты знаешь, что я там, в другой комнате, я есть, я рядом.

— Да… — Кэлен задумчиво кивнула. — Понимаю, о чем ты. Я не слышу, не вижу тебя, но знаю, что ты есть. И у меня ощущение, что я в доме не одна.

— Вот! — глянула на Кэлен сияющими глазами. — Именно! И не просто не одна, а у тебя есть ощущение, что рядом близкий человек, действительно близкий. Тебе… ну, тепло и безопасно от этого.

— Да…

— Вот. А сегодня… это ведь сегодня было? Ага. Сегодня я впервые осталась одна дома. Совсем одна, понимаешь? И… это страшно. А когда я представила, что это навсегда… — Кара вновь зажмурилась, сглотнула с усилием. — Это жутко. Я поняла, что не хочу, да не могу просто остаться без Мэйсон. И я счастлива, что она не умерла. И благодарна тебе, что ты заставила меня вернуть её… Я не хочу быть одна дома, — посмотрела в глаза Кэлен, беспомощно, совсем по-детски. — Понимаешь?

— Да, — Кэлен улыбнулась, даже рассмеялась — а на глазах слезы, снова, черт побери. — Да, моя радость. Понимаю, — склонилась, приняла её губы своими. И губы опять соленые — но сладкие, вкусные, самые вкусные в мире, просто наслаждение! Кэлен и наслаждалась: долго, неторопливо, смакуя, упиваясь их нежностью, их мягкой силой, их настойчивостью и податливостью… А когда насытилась — временно, конечно же, ибо разве можно насытиться любимыми губами раз и навсегда? Нет же, ну! — когда оторвалась, с легким головокружением, переполненная нежностью и воздушным, невесомым совсем счастьем, зацепилась взглядом за шов над левым виском. Наморщилась сочувственно, прикоснулась губами ко лбу рядом:

— Болит?

— Ну… — Кара скосила глаза в сторону, прислушиваясь в себе. И выдала с интонациями Мэйсон: — Терпимо.

— Ты не бодрись, — Кэлен нахмурилась, посмотрела строго. — И не геройствуй! Ты не эта твоя альтернативная личность безбашенная!

— Ладно, — рассмеялась, потянулась сладко всем телом. — Но оно правда почти не болит. Так, ноет чуть-чуть. Мэйсон не врала, это вполне терпимо, — посмотрела прямо в глаза Кэлен честными-пречестными глазами: — Клянусь, любимая, — тут же, не позволяя возразить, ответить, спросила: — Так вы поймали его? Маньяка?

— Нет, — Кэлен вздохнула. Нахмурилась, поморщилась. Воспоминания, словно только и ждали за дверью, тут же вывалились на сцену, прогоняя невесомое счастье. И притащили за собой досаду, вину, горечь, обиду… Весь этот мерзкий коктейль! Кэлен снова вздохнула, улыбнулась грустно Каре: — Сайфер сбежал, это ведь…

— Сайфер?! Все-таки он?