Осколки (СИ)

Матильда взглянула на него совершенно больным взглядом и разрыдалась. Она говорила, захлёбываясь слезами и глотая слова, но Гилдерою удалось разобрать, что ночью на Хогвартс было нападение войск Того-чьё-имя-нельзя-называть, и в бой вступили дети. «Столько жертв… столько жертв…» — повторяла она, а Гилдерой неожиданно для себя обрадовался, что грустный мальчик, приходивший к Алисе и Фрэнку, не только выжил, но и стал героем. «Он убил ту-самую-змею!» — шептала Матильда, трагически прикрывая глаза. Ей, наверное, не с кем было поделиться сплетнями, а Гилдерой оказался внимательным слушателем, потому что, в конце концов, Матильда утёрла лицо подолом своего белоснежного фартука и продолжила рассказ уже нормально.

— А ещё на нашем этаже лежит убийца Дамблдора. В той маленькой палате рядом с постом. Его хозяин натравил на него свою змею, и она вырвала ему горло. Многие говорят, что и поделом, а Агнес даже отказалась ухаживать за ним. А я не отказалась… — Матильда тяжело вздохнула: — Видел бы ты его… а он ведь тоже человек. Худой — кожа да кости. Нос торчит, а на лице ни кровинки… В чём только душа держится?!

Матильда докормила Алису и вытерла салфеткой её губы, после чего печально взглянула на Гилдероя:

— Ты меня прости, милый, но сегодня мы не будем писать с тобой автографы. Детишек много покалеченных. И не ко всем ещё родители добрались… и не ко всем пускают… я уж побегу, ладно?

Гилдерой только кивнул, а Матильда разулыбалась:

— Я всегда знала, что ты хороший человек. Ты же найдёшь, чем себя занять?

— Найду, — согласился он.

— Только, пожалуйста, не уходи никуда с этажа. Где я потом тебя искать буду?

Гилдерой не собирался признаваться, что он сам прекрасно находил дорогу обратно, а если иногда и лукавил, то только, чтобы Старшая целительница не ругала Матильду, потому что какой спрос с дурачка? Он прекрасно ориентировался на территории госпиталя, в котором ему предстояло провести остаток дней — такими, как он, очень ценились простые развлечения в виде новых пациентов, поэтому он решил обязательно посмотреть на убийцу этого Дамблдора. Мало ли? Вдруг тот решит сбежать?

***

Сначала Гилдерой обошёл всё своё отделение неизлечимо больных, и в животе заледенело, когда он увидел три новые палаты для укушенных оборотнями. Через полуприкрытые двери удалось разглядеть нескольких подростков и как минимум двух взрослых. Надо всё-таки было попросить Матильду подробнее рассказать о произошедшем. Она, пожалуй, единственная, кто мог удовлетворить его интерес. Все остальные работники госпиталя свято верили, что любая информация о происходящем вне больничных стен вредна и опасна для их пациентов. Гилдерой потряс головой, стараясь избавиться от мысли, что все целители на самом деле считали их безнадёжными. Все. Абсолютно безнадёжными.

Гилдерой и сам не заметил, как дошёл до поста, на котором сегодня никого не было. Ещё бы — столько новеньких. Он потёр глаза, не понимая, куда могла деться целая палата, но потом вспомнил про чары иллюзии, с которыми уже сталкивался, бродя по госпиталю. Не видно — не значит, что этого нет! Он, стараясь не шуметь, подошел к тому самому месту, где по воспоминаниям была дверь, и принялся усердно шарить по стене в поисках ручки. Ага! Вот и она. Гилдерой с усилием нажал на неё, и дверь с тихим скрипом открылась. При этом казалось, что стена так и осталось стеной. Зажмурившись, Гилдерой шагнул туда, где по его расчетам была дверь, больно стукнувшись боком о невидимую ручку.

Убийца Дамблдора и впрямь вызывал жалость. Худой, бледный, с окровавленными бинтами на шее, он, казалось, не просто умер, а будто бы над его телом долго глумились, не желая признавать, что смерть давно уже получила своё. Вроде бы Матильда рассказывала, что змея вырвала его горло. Гилдерой подошёл поближе, разглядывая вызывающе некрасивое лицо убийцы. Большой крючковатый нос, чёрные круги под глазами, грязные спутанные волосы, тонкие губы… если бы Матильда не сказала о его тёмном прошлом, Гилдерой догадался бы сам — лицо преступника невозможно спутать с лицом честного человека…

— Что вы здесь делаете?

Гилдерой резко повернулся и увидел неизвестного ему человека в красной мантии и с палочкой наперевес. Объяснять было слишком долго, и Гилдерой широко улыбнулся незнакомцу, стараясь выглядеть поглупее:

— Я всегда здесь играю. Ты пришёл поиграть со мной? Давай же…

Незнакомец презрительно прищурился, разглядывая шёлковую пижаму Гилдероя:

— Ты из этих?

Только что пальцем по виску не постучал. Однако Гилдерою такое было только на руку: он точно знал, что безоружный идиот не вызовет агрессии у человека, приставленного охранять убийцу — кем иначе мог быть незнакомец? — поэтому капризно надул губы:

— Я так не играю! Ты должен спрятаться под кровать и три раза прохрюкать, как петух.

Палочка, направленная в грудь Гилдероя, качнулась, а потом и вовсе беспомощно опустилась, потому что охранник согнулся от смеха пополам и действительно довольно захрюкал.

— Молодец, — похвалил Гилдерой. — Теперь громче.