Осколки судьбы

Прохладная рука коснулась Таниной щеки и легонько погладила. Потом кто-то убрал у неё со лба и глаз кусок смоченного в воде полотна, и она наконец смогла слегка приподнять веки и осмотреться.

Утопающая в полутьме, смутно знакомая комната. Завеса памяти слегка приподнялась, позволив узнать собственные покои в доме Сумеречного герцога. Задвинутые плотные шторы пропускали слишком мало света, чтобы разглядеть всё в подробностях. Но вот в простенке между окон смутно виднелся высокий силуэт. Она напрягла глаза, пытаясь разглядеть прячущегося в тени мужчину. Откуда-то из глубин памяти пришло имя — Эш. Он сам так разрешил к нему обращаться. По имени, или короткое сокращение Эш. И после этого, словно прорвав плотину, вдруг нахлынули остальные воспоминания. Она даже застонала от досады, осознав, что в бреду могла оказаться не в меру болтлива.

— И, что ещё я… интересное успела рассказать? — проведя рукой по лицу, а затем прикрыв глаза, поинтересовалась Татьяна.

— Я и рад был бы удовлетворить ваше любопытство, не фея, но к сожалению, язык на котором вы разговаривали, мне оказался совершенно не знаком. Это совершенно точно не эстийский. Помнится, вы говорили, что родом издалека. Но я, как-то не придал этому большого значения. Красивый язык.

Таня проболела почти полторы недели. Всё, как и говорил ей лекарь. Первые несколько дней своего недомогания она вообще не помнила. Последнее воспоминание — она, умаявшись вознёй с захворавшим мальчиком, с трудом добрела до собственной спальни, как-то умудрилась принять ванну и вырубилась, упав головой на подушку. Дальше провал, тьма. Спать ложилась уставшей, но при памяти, а вот первый раз в себя пришла лишь через сутки. Да и после, в течение ещё двух дней временами выпадала из жизни на несколько часов. А приходя в себя, иногда обнаруживала у своей постели интересных посетителей.

Она научилась хитрить, притворяться спящей или без сознания. Не реагировать на слова, касающиеся её или мальчика, чьей названной матерью она стала. Подслушивать. Неприятно, но полезно.

Экшворд приходил каждый день, иногда помогал приставленным к Тане девушкам, поить её лекарствами. А чаще просто молча сидел рядом. Она тоже молчала, делая вид, что спит. И это молчание было таким приятным. Почему-то пришли на память сказанные Эшем слова, что некоторым людям слова не нужны. Иногда просто достаточно находиться рядом.

Дан тоже пару раз заглядывал. Может и больше, точно никто же не скажет. Первый раз он молчал, а потом коснувшись тихонько кисти, чуть слышно выдавил из себя:

— Прости.

Второй раз он сразу присел на краешек кровати и долго сидел, держа Таню за руку, перебирая, поглаживая пальцы, пока не натолкнулся на родовую метку чуть выше запястья, и тут же рассержено зашипел. А потом столкнувшись в дверях с братом, уверенно заявил:

— Это на Ариана. У неё нет родинки между мизинцем и безымянным пальцами. И на ней нет амулета, меняющего внешность. Ты обманул меня!

— Разве? — удивился старший Экшворд. — Я никогда не говорил, что это моя первая жена. Ариана мертва. Ты сам её похоронил, не так ли?

— Да, чтобы тебя демоны взяли! — вскричал младший. — Почему ты меня постоянно в чём-то подозреваешь?

— Держись подальше от моей жены, Дани. Недавно ты сетовал насчёт отложенной свадьбы. Так вот, у тебя есть моё согласие. Можешь назначать дату. И не болтай про Ари и её родинки.

— Так ты знал!

— Что вы были близки одно время? Догадался по вашим взглядам. Ты выглядел слишком уж самодовольным, а она виноватой.

— Это было один лишь раз, — очень тихо сказал Дан. — Я дурак, напился тогда. Мы поругались, а потом… Тебя не было три дня. Ари угрожала всё тебе рассказать, а потом передумала. Прости…

— Тьяну я тебе не прощу, Дан. Готовь обряд с Аквикой, раз у вас всё слажено, но жить будете в другом месте.

— Гонишь? Боишься, что новоявленной жёнушке надоест твоя уродливая рожа? — не удержался от подколки Дан, а уходя громко стукнул дверью.

— Это неправда, — не выдержала Таня, встретившись взглядом с Эшквордом. — И вовсе она не уродливая. Я проснулась от шума, а тут…

Словно оправдываясь, объяснила она.

— Вы не поможете мне встать? Я хочу умыться.

— Может позвать Наяну? — задумчиво глядя на Таню, поинтересовался герцог.

— Нет, не нужно, — воспротивилась она, а потом заметив странный взгляд Эша, спросила:

— Что вы так на меня смотрите?

— Думаю, что вы будете делать, если я вас сейчас поцелую?

— Укушу, — честно предупредила Татьяна. — Я несколько дней провела в кровати, не принимая ванну, не умываясь, наконец, с вороньим гнездом вместо причёски. Вы хотите, вогнать меня в краску, чтобы я чувствовала себя неловко?

— Вы прелестно умеете смущаться, — наклонившись к ней, шепнул на ушко Эш. И возвращая комплимент, добавил:

— И совсем не выглядите так страшно, как пытаетесь меня уверить. Так, что?

— Я заразная. Заболеете, — привела она свой главный аргумент.