Осколки тебя

Мне хотелось рассмеяться ему в лицо. С трудом, но из соображений самосохранения я сдержалась. Этот человек выглядел так, словно был в одном шаге от того, чтобы обвинить меня в даче ложных показаний и задержать. В одном неверном шаге. Не только потому, что снаружи был Сент который, скорее всего, спокойно сидел, уставившись убийственным взглядом на дверь. Он, несомненно, вынес бы ее, если бы услышал, что этот писака пытается сделать себе имя. Но и потому что мой адвокат с удовольствием добилась бы того, чтобы этого федерала лишили значка и больше нигде не приняли бы на работу, кроме как на должность охранника в торговом центре. У меня возник соблазн позволить этому случиться, но потребуется время, а время для меня было валютой. И как бы ужасно и тошно мне ни было, пальцы чесались от желания прикоснуться к клавиатуре или взять карандаш, да даже чертов тюбик помады и что-нибудь написать.

Потому что Сент был прав. Писательство спасало меня. Мне не терпелось выплеснуть яд последних пары часов на страницу, чтобы он не бежал по моим венам.

— Монстры? — повторила я. — Да, они монстры. Потому что монстры реальны, как и призраки. Они живут внутри каждого из нас и иногда побеждают.

Я ждала, когда федерал поймет, что услышал цитату из одной из книг Стивена Кинга. Он не понял.

— Этот убийца — просто человек, позволивший своим призракам и монстрам победить, мой друг. И монстры, и люди несовершенны. У людей есть один недостаток — желание убивать друг друга и делают они это часто, а недостаток монстров — оставлять кого-то в живых, что они делают очень редко.

Я отпила кофе.

— Итак, я не знаю почему он пощадил меня. У меня, конечно, тоже есть свои монстры, но они не заставляют меня убивать женщин.

Мужчина быстро моргал. Интересно, я смутила его или заинтересовала? Он снова опустил взгляд на блокнот.

Я заметила, что ногти у него были короткие, обкусанные почти до мяса. Как мог человек, не способный контролировать даже то, что его зубы делали с его пальцами, удерживать контроль над пистолетом, значком и людьми?

— Вы — писательница? — скорее спросил, чем сказал федерал, хотя я была готова поспорить на то, что он знал, кто я.

Он просто попытался перехватить контроль, показать мне, что я не важна, что не знаменита. Меня это не волновало.

— Да.

— Над чем вы сейчас работаете?

Я наклонила голову и снисходительно улыбнулась.

— Не совсем понимаю, какое это имеет отношение к нынешнему расследованию или к нападению на меня.

Он крепче сжал блокнот. Я ему действительно не нравилась. Что ж, подобное случалось часто. Что-то во мне вызывало у людей неприязнь с первого взгляда. Возможно дело было в моем лице. Или в нежелании быть приветливой и милой.

— Мой вопрос имеет отношение к расследованию, поскольку вы переехали в дом предпоследней жертвы этого субъекта, а еще вы известны тем, что пишете о гораздо более жутких вещах.

— Откуда вы знаете, на какие темы я пишу? Поскольку всего несколько секунд назад вы намекнули на то, что вообще не знаете, что я писательница.

Федерал покраснел. На его лице отразился непередаваемый коктейль из смущения и злости. Он на мгновение замер, скорее всего пытаясь удержаться от того, чтобы не сказать что-нибудь такое, что зафиксирует камера и даст моему адвокату возможность легко забрать его значок.

— Мне кажется несколько странным совпадением, что писательница, у которой должна выйти очередная кровавая и ужасающая книга, решила поселиться в доме, где была зверски убита молодая женщина. К тому же которая убила злоумышленника в этом доме всего…

Он запнулся, делая вид, что перелистывает свои записи, прежде чем снова поднял глаза.

— Всего месяц назад, а теперь ее похитил серийный убийца, который ни разу не вернулся на прежнее место своих преступлений и уж точно не оставлял своих жертв в живых.

Он казался немного самодовольным тем, что собрал все это воедино и загладил предыдущий промах.

— Я не совсем понимаю, что вы хотите этим сказать, агент. Вы обвиняете меня в убийстве Эмили? В том, что я каким-то образом организовала собственное похищение, позаботившись о том, чтобы ранить себя. — Я подняла руку. — Ради чего? Материала? О, для вас бы это все упростило, не так ли? Но, уверяю вас, ее убийство элементарно по сравнению с тем, какой материал у меня есть сейчас.

Я постучала по виску пальцами здоровой руки.