Осколки тебя

Сент приехал быстро. Я так думаю. Я не знала, где он был, когда позвонила ему и спокойно рассказала о том, что только что произошло. Мой тон был почти идентичен тону Джо — имя, которое я дала маньяку, — и именно поэтому меня снова вырвало, когда я повесила трубку. В этот раз я все-таки добралась до туалета и пока сидела в наполненной зловонием комнате, так и не смогла вспомнить, что сказал мне Сент, когда я рассказала ему, что меня похитил серийный убийца. Спросил ли он, все ли со мной в порядке? Я не могла вспомнить.

Но ведь я была в порядке, не так ли?

Не стала звонить в полицию, хотя должна была позвонить туда в первую очередь. Они могли бы выставить блокпосты, объявить в розыск и все такое. Они вполне могли бы поймать его. Я могла бы спасти чьи-то жизни.

Но я не позвонила. Просто сидела на краю кровати, уставившись в стену, и ждала.

Дверь не распахнулась с грохотом. Сент не ворвался в комнату с пистолетом в руках, готовый спасти положение. Он знал, что спасать некого. Потому что я сказала ему что была недостаточно хороша для серийного убийцы, чтобы использовать меня в качестве жертвы.

Он спокойно вошел, быстро осмотрел комнату и только потом посмотрел на меня. Что-то заправил в джинсы, возможно, пистолет, не знаю, так как он пересек комнату и опустился на колени у моих ног. Мои туфли где-то валялись, я заметила, что лак на ногтях облупился. Сент положил руки мне на колени. Я не могла жаловаться на свой дерьмовый педикюр, поэтому сосредоточилась на его руках.

— Нужно наложить швы, — сказал он, переворачивая мою руку.

Я моргнула и только сейчас заметила, что рука, на которой Джо оставил небольшую царапину, была вся в крови. На грязном ковре виднелись небольшие пятна. Кончики пальцев Сента были покрыты кровью.

Боль, острая и жгучая, вывела меня из того состояния, в котором я находилась. Всего лишь царапина. Я была так уверена в этом, что не замечала до этого боли. Но сейчас, сквозь кровь и плоть, я могла разглядеть кость. Нож пронзил мою руку до кости. У меня будут шрамы снаружи и внутри.

Это имело смысл.

— Ты сможешь зашить? — спросила я, глядя на свою руку и чувствуя смутное головокружение.

Не потому, что была брезглива, а потому что буду носить эту метку всю жизнь. Вот почему я никогда не делала татуировки несмотря на то, что они мне нравились. Не хотела, чтобы на мне навсегда осталось чье-то прикосновение, чье-то искусство, чья-то метка.

Но сейчас я хотела. К лучшему это или к худшему.

Сент нахмурился, но не стал спорить, просто заявил, что отвезет меня в больницу, хочу я того или нет.

— Можешь пошевелить пальцами?

Я поморщилась от боли, отдающей в зубы, но все же пошевелила ими. Из раны хлынула кровь.

— Похоже, нервы не повреждены, — пробормотал он. — Артерия тоже не задета. Тебе повезло.

— Наверное, — хрипло прошептала я.

Сент вскинул голову.

— Давай так. Ты остаешься в сознании, а я наложу швы. У меня в грузовике есть аптечка. Придется сходить за ней. Сможешь подождать здесь одна?

— Конечно смогу, — усмехнулась я, стараясь не обращать внимания на дикий страх при одной мысли о том, что останусь одна в этом номере мотеля даже на несколько минут.

Сент видел, что мне страшно, но не стал зацикливать на этом внимание. Он встал, кивнул и повернулся, чтобы уйти. Затем остановился и обернулся. Быстро шагнув ко мне, он схватил меня за шею и поцеловал, долго и крепко.

Затем отправился за аптечкой.

Меня настолько отвлек его поцелуй, что я поняла, что он уходил только тогда, когда он уже вернулся.

~ ~ ~

— Ты же знаешь, что мы должны позвонить в полицию? — сказал он, отрезая последнюю нить.

Я разжала зубы, которыми прикусила язык и во рту появился медный привкус крови.

У Сента в грузовике не было сильных обезболивающих. Только стандартные антисептики и спирт, который я уже подумывала выпить.

Залечивать рану было гораздо больнее, чем наносить саму рану.

— Знаю, — сказала я резкого вздохнув, не совсем уверенная, стошнит ли меня сейчас или я потеряю сознание, или то и другое.

— Хотя я сомневаюсь в том, что криминалисты здесь что-нибудь найдут, — сказал он, оглядывая комнату.

Сент был осторожен, надевал перчатки и не ходил слишком много. Я рассеянно отметила это.

— Я тоже.

— Ты хорошо держишься, — выдал он, снимая перчатки и обхватывая меня за шею.

Его хватка была крепкой, причиняющей боль, хотя у меня появилось новое уважение к боли после того, как ему пришлось зашивать, по ощущениям, всю мою руку без лекарств.

— Не знаю никого, кто бы так стойко выдержал это, — Сент кивнул на аккуратный ряд швов на моей красной, распухшей руке, — и не потерял бы сознание, не закричал или не выблевал свой обед.

— Я хотела воспользоваться всеми тремя вариантами, — признала я, не пытаясь казаться смелее, чем была на самом деле.

— Также я не знаю никого, кто держался бы так, как ты, после произошедшего в этом номере, — продолжил он хрипло, усиливая хватку.