Осколки. Возьми меня за руку. Любовь по чертежам

По дороге ловлю мысль, а вдруг мама тоже ушла, побежала следом. Потому что тишина как-то уж слишком подозрительно тихая и всеобъемлющая – пустая. Но действительно нахожу ее на кухне. Она стоит у окна, спиной ко мне, держится рукой за занавеску, словно никак не может решить, задернуть ее или отдернуть.

– Мам! А что это только что было?

Мама медленно оборачивается, смотрит на ме-ня с негодованием, будто я полная дура и вопрос мой идиотский. А потом произносит патетично, как плохая актриса из дешевого сериала, всплескивая руками:

– Он нас бросил!

И я не верю. Это же не кино, это же жизнь.

Но мама продолжает:

– Ушел… к своей первой и самой большой любви.

Господи! Она может говорить нормально?

Может. Смотрит в пол, мнет собственные пальцы, бормочет, не обращая внимания на то, слышит ее кто или нет.

– Я так и знала, так и знала. Чувствовала, что не к добру она вернулась. А ведь считала ее подругой. До конца не верила, что она способна на такое. Я бы никогда с ней так не поступила. Я же и тогда, в школе, чувства свои задавила. Только чтобы им не мешать. Терпела. Рядом была, но терпела. Даже не пыталась его увести. Думала, что, раз мы подруги, иначе просто нельзя. А она…

Мама поднимает глаза, смотрит растерянно, с надеждой и спрашивает – у меня:

– Агата, ну как же так?

Она действительно полагает, что вот сейчас я ей все разъясню? Я? Разъясню? Прекрасно понимаю, что надо сказать что-то успокоительное, но абсолютно не представляю что. Потому как по-прежнему не верю в реальность происходящего.

Да ну, ерунда какая-то. Этого не может быть. Потому что не может быть – и все. Какие еще разъяснения?

«Папа ушел и больше не вернется», – произношу про себя и только сильнее убеждаюсь: фигня полная.

– Ужинать будешь? – не дождавшись от меня никакой реакции, интересуется мама. Эмоций в голосе ноль. Я вообще сомневаюсь, что она понимает, о чем говорит, нужные слова вылетают на автомате, срабатывает стойкая ассоциация: вечер, кухня, плита, запах еды. – Все готово, – добавляет и с чувством выполненного долга уходит в комнату.

Я, тоже на автомате, подгребаю к плите.

И это называется «готово»? Котлеты пожарены, с ними все в порядке – лежат на сковородке. А вот макароны хоть и сняты с огня, но не слиты, преют в кипятке. Мне кажется, я даже замечаю, как их раздувает с каждой секундой. В голове у меня творится примерно то же самое. Она пухнет от бесконечно добавляющихся вопросов, а я не знаю, в каком порядке на них отвечать, мысли бестолково мечутся.

Есть не скажу что очень уж хочется, но рот наполняется слюной.

Наверное, надо слить макароны, потом переложить их на сковородку, пожарить. Но возиться лень.

Беру кусок хлеба, кладу на него котлету, наливаю чай. Сажусь за стол, жую. Пробую разложить мысли по полочкам.

Кто-то усиленно замазывает серой краской мир за окном, широкими плотными мазками рисует тучи на небе, не замечая – в упоении, смахивает солнце. Оно падает-падает, проваливается за край.

Голые ветки деревьев раскачиваются от ветра и пытаются смести всю эту мрачноту, а получается – только сильнее развозят. Еще и дырок случайно понаделали, и в них начинает просачиваться ночь. А бутер с котлетой – ничего так. Практически те же макароны. И это, похоже, действительно правда – то, что недавно произошло. Но я никак не могу себя с ним соединить. Словно оно тоже за окном и я наблюдаю со стороны, не могу проникнуться и окончательно убедиться не могу.

Отмываю в раковине ставшие маслеными пальцы, споласкиваю чашку, иду в свою комнату и там сразу хватаюсь за телефон. Потому что он горестно вздыхает, сигнализируя об очередном оповещении. Их накопилась целая куча – Вишня желает общаться. Настрочила уже везде где могла.

Вишня – моя одноклассница и лучшая подруга. Вообще-то по-настоящему ее зовут Маша Вишнякова. Вполне адекватное имя. Но у нас в классе три Маши и, чтобы сразу становилось понятно, о какой из них идет речь, обычно используют фамилии. А для удобства их сокращают. Вот моя Маша и превратилась в Вишню, и ей даже понравилось.

Она теперь так и представляется, а кое-кто даже не сомневается, что это ее реальное имя. Есть же в штатах Хэлли Берри. Так почему у нас не быть Вишне? Некоторых родителей и круче заносит с именами для их детишек.

Начинается все прозаически: «Ты геометрию сделала? Скинь. Пожалуйста!!!» Дальше проникновенная история с оправданиями: «А то маме крышу сорвало. Евгеша ей наябедничала. Типа учителя жалуются, что я домашку не делаю. Особенно математичка. И мама угрожает, что станет мои тетради проверять. Скинь. Я перепишу и ей подсуну, чтоб отвязалась. А то она скоро припрется. Опять начнет мозг выносить».

Отвечаю: «Я еще не делала. Лень было».

Вишня строчит: «Ну сделай. Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!» Прямо слышу, как она это произносит, скороговоркой, делая большие круглые глаза, страдальчески выгибая брови и складывая ладони в умоляющем жесте.

«Жди. Сейчас».

Открываю учебник, нахожу нужные номера. Ерунда же. И чего Вишня тупит? Давно бы сама решила.