Осколки времени

Каждый новый «прыжок» давался с бо́льшим трудом, в ушах звенело, поэтому в следующий раз Сэм шагнул к источнику возле Хаджар-Има, чтобы восстановить силы. Когда взгляд зацепился за хрупкую фигурку в ярко-желтом платье, он не поверил своим глазам. Сердце, бившееся рывками, зашлось в бешеном ритме. Ульяна – живая и невредимая – сидела на камне. Сгорбившись, кутаясь в короткую джинсовую куртку, смотрела на море. Ничего больше не имело значения, важной была только она – женщина, которой он едва не лишился в порыве глупой ревности и жестокого отчаяния.

Сэм бросился к ней, не позволил и слова сказать: подхватил, заставил подняться, крепко прижал к себе.

– Ты меня задушишь, – пробормотала она, упираясь ладонями ему в грудь.

Сэм слегка отстранился, но рук не разжал. С жадностью всматривался в ее лицо – любимое и такое родное. Кончик носа у нее покраснел, глаза блестели. Он так привык к сиянию во взгляде и манящей улыбке, но никогда раньше не видел ее слез. Словно ножом по сердцу: она плакала из-за него. Из-за него все это произошло, Лемман тут вообще ни при чем. Если кому-то и стоит как следует врезать, то только самому себе.

– Я чуть не поседел, пока нашел тебя. Почему ты оставила пропуск? Почему не позвонила мне?

Ульяна все-таки вывернулась из его рук, отступила назад и обхватила себя руками.

– А должна была?

Сэм прикрыл глаза. Опять он не с того начал.

– Прости меня.

Ульяна закусила губу, покачала головой.

– Ты здесь из-за того, что случилось.

– Вовсе нет…

– А вот и да! Ты искал меня, чтобы не натворила глупостей, потому что не доверяешь мне. Завтра ты успокоишься и поймешь, что ничего не изменилось. Завтра, через неделю или через месяц. И мы вернемся к тому, от чего ушли.

Ульяна отвернулась, а Сэм шагнул к ней, положил руки ей на плечи.

– Хочешь знать, почему я сорвался? Боялся тебя потерять. Боялся, что ты узнаешь о моем прошлом и сбежишь от меня на край света. Моя работа зачастую бывала грязной, а иногда наводила ужас. – Сэм запнулся, когда ее плечи напряглись. – Я измененный, Ульяна. Ты знаешь, что это значит. Я прожил долгую жизнь, гораздо дольше человеческой. Годами учился не доверять никому. В моем мире все решали сила и звериное чутье, подпуская к себе кого-либо слишком близко, я рисковал получить нож в спину. Я убивал людей и измененных, крови на моих руках много. – Каждое слово давалось ему с большим трудом, но оно было искренним, настоящим, живым. – Для меня смерть – всего лишь часть жизни. Ты все еще хочешь быть со мной?

– Признаюсь, когда прочитала про измененных, стало немного не по себе. – Она помолчала. – Но я пришла к тебе, Сэм. В тот вечер. Это о чем-нибудь говорит?

– Уверена? Потому что, если так, я больше никогда и никуда тебя не отпущу.

– Надеюсь, – сдавленно прошептала она, – потому что если ты вдруг снова вздумаешь сомневаться, я… я не знаю, что сделаю!

Ульяна повернулась к нему, попыталась улыбнуться, но по щекам потекли слезы. Она вытирала их тыльной стороной ладони, не стесняясь, по-детски.

– Ты спрашивал, почему я с тобой. Я с тобой с той самой минуты, когда впервые увидела, просто тогда еще не представляла, что так может быть. Не верила. И тоже боялась. Боялась таких чувств. Я не хочу тебя менять и не хочу ворошить прошлое…

Сэм не позволил ей договорить. Даже вспоминать не хотел, каково это – быть без нее.

– Поедем домой?

Она подняла голову и встретила его взгляд. Щеки блестели от слез, кончик носа покраснел еще сильнее, но глаза напоминали небо в погожий осенний день, уголки губ дрогнули. Как же он хотел вновь увидеть эту ясную улыбку!

– Предлагаю ехать на такси. Боюсь, еще один прыжок не добавит мне сил.

– К тебе или ко мне?

– К нам. Если ты не против.

Она широко распахнула глаза, неуверенно потянулась к нему. Сэм обнял – осторожно и мягко, прижался губами к ее волосам. Напряжение спало, впервые за неделю дышалось спокойно и свободно, полной грудью. Ульяна глубоко вздохнула, а Сэм с небывалой ясностью осознал: если и есть на свете счастье, сейчас он держит его в своих руках.

* * *

– Ты все еще сам не свой. Что не так?

Первым порывом было заговорить ее, увести от темы, но именно недомолвки привели к ссоре. Небольшая отсрочка – пока Ульяна принимала душ – ничего не решила: Сэм все это время просидел на кровати, раздумывая над тем, что скажет, но так ни к чему и не пришел.

– Я опять лезу не в свое дело?

Ульяна смыла следы слез, но покрасневшие глаза напоминали о том, как горько она плакала. О том, как у него сжималось сердце от ее боли.

Она дрожала в светлом тонком халате: ближе к зиме даже в доме становится сыро и прохладно. Сэм подхватил ее на руки, устроил на кровати, закутал в одеяло, прижал к груди.

– Скоро состоится праздник: три года со дня основания Новой Полиции, на нем соберутся главы филиалов и сильные измененные. Вряд ли террористы упустят такую возможность.

Ульяна невольно подалась назад, с тревогой вглядываясь в его лицо:

– Но…

– Мы приготовили для них ловушку.

– И уверены, что она сработает?

– Сработает.