Осколки зеркала моей взрослой жизни

Как вспомнишь годы горьких долгих ожиданий,
И сколько было непостижимых снов…
Как выразить большую радость от дерзаний,
Хоть путь к освобождению был суров?

Родня везде у нас была давно, не скрою,

В Америке мой дядя давно уж жил…
Родной он мой за наш приезд стоял горою.
Сомнения прочь, в Америке есть тыл!

Сестра моя в Америке в письмах бывало,

Писала, что беспокоилась о нас,
Что свои сети тут уже поразбросала…
Описывала всю жизнь здесь без прикрас.

Сначала на пути сияла Вена,

Нас впечатляя и чистотой и красотой,
Околдовавшая семью мгновенно
И климатом приятным и флорою земной.

Нас в венский пригород в пути пожить пустили,

Приезжим здесь открыли пансионат –
Чтоб мы от долгих лет борьбы душой остыли –
Для большинства потока, кто был женат.

Хозяйка дельной, корректною была,

Хотела просто на приезжих заработать.
Но вот сосед, все видя, горел от зла…
Наверно, в жизни крови он пролил по локоть.

Мы строили догадки о скандале,

Не понимали мы язык вандала…
Но дядя перевел нам: «Сосед – антисемит…»,
Дух фатерлянда здесь не исчез, «приятно жить».

И случай пустяковый подтвердил ремарку

Как он грозился евреев перебить,
Жалел, что Гитлер их не сумел добить…
И в назидание бил по забору палкой.

Попав сюда, застрял жены родной здесь дядя.

Какие только он усилия прилагал,
Чтобы в Америку попасть… Он был трудяга.
Как жаль, не превзошел он закон и власть.

Однажды он привел нас в синагогу,

Мы обменялись нужным диалогом…
Нас приняли любезно, угостили чолнтом,
Спросив с улыбкой: –Как жили вы под колпаком?

Война дала ему на редкость злую рану,

С той пулей в сердце он жил, как инвалид.
Он знал, если сердце вдруг забарахлит,
То уж не встанет он от мук вовек с дивана.

Когда ходили в эмигрантский офис здешний,

Мы повстречали знакомых много лиц,
Те, что в стремленьях также были безуспешны…
Ведь выезжали мы будто из темниц.

Мне вспомнилась отправка в вечный город Рим,

Как от случайностей, что были зримы,
Нас люди берегли в момент нашей посадки,
И через час, уставши, в купе мы спали сладко.

Мы наконец-то побывали в Риме.

Прекрасен Рим архитектурой и – многолик,
Где ароматом тонким витает базилик…
Хоть жили мы в гостинице-не «приме».

Мы не имели денег для экскурсий,

Останки Колизея мы видели не раз
И не питали никаких иллюзий,
Лишь вглядывались в нам незнакомый антураж.

Затем отправлены мы не случайно были

В бессрочный отпуск – на казенный кошт на
вилле,
В прибрежный милый городок Ладисполь…
Где чудный воздух пьянил, как алкоголь!

В тот рай, что в жизни больше не случится,

Где море теплое, как грог… водица.
По сути, мы за муки попали в этот край,
Что в жизнь свободную людскую давал нам драйв.

Как хочется туда опять до боли!

Здоровья нет и не добраться боле…
Теперь Ладисполь как райский уголок, лишь в
снах…
Как наважденье, у нас у многих на устах.

Вот так тогда мы встретили свой Пурим,

Который ищет веками блудный вечный жид.
Есть мудрость русская… Коль ты не дурень,
Она твой разум для жизни новой освежит.

И будут радости, страданья, поиск счастья…

Вздохнет спокойно Израиля земля.
Постигнут, может быть, опять детей злосча –
стья:
Мы сами, в сущности, – «перекати-поля».

Нас вера держит от исчезновенья…

Ведь сколько наций исчезло в мгле былых веков!
Жаль поколенья! Жизнь – одно мгновенье!
В пути мы вечном… Нам не хватает башмаков.