Осколки зеркала моей взрослой жизни

О ностальгии говорят порой, вздыхая…
О прежнем – это крик больной души!
Всю нашу жизнь мы грешники все ищем рая,
Хоть с милой нашей он и в шалаше.

Со временем мы делаем переоценку

Реалий, что мы сейчас имеем.
Теперь сурово расставляем все акценты
И ходим в мыслях по тем аллеям.

Где мы еще с родней гуляли босоноги,

Цветы срывая, хамя девчонкам,
Делясь с друзьями о том в школе, на уроках…
Худые были, как плоскодонки.

А старше стали – по ночам читали книжки:

Взрослели, получая интеллект.
Потом, как все имели первые интрижки,
Порой не дома наш был ночлег.

Подчас с девчонкою знакомой развлекались,

Облазив театры и музеи.
Кто был постарше – иногда потом венчались…
Семья и мир свой, и все затеи.

Кто прожил большую часть жизни там,

Е(й)му бывает иногда и есть что вспомнить.
И достает тоска по тем местам,
Где почему-то чувствовал себя никчемным…

Кто только начинает где-то жить,

Он молодой и опыт жизни не имеет,
Не слышал много раз он слово «жид»…
Жизнь начинать ему там нечего, халдею.

И не шутите о демократии в «совке»,

А то от смеха завянут уши.
Кто там заботится о живущем мужике…
О, как бывает горько на душе!

Приехав в мир большой, порой червяк нас гложет,

Когда сомненья нас в большой семье тревожат:
Умчали мы от молота с серпом –
Что было; К власти кто пришел потом?..

Читай эти слова наоборот,

И ты поймешь, откуда ты сумел прорваться?
Уйдешь тогда ты от дремот…
И не терзай себя ты прошлым, друг, эрзацем.

Но мой Уланский снится в снах

Что заставляет нас решить менять
Свое жилье, живой уклад,
Свои привычки, мысли, взгляд…
С чем жил всю жизнь с душой в разлад?

Хоть и писал – к Москве не вижу троп,

Ведь жил у Кировских прудов,
Где власти лезли в душу как микроб, –
Все начиналось с детсадов.

Я всеми нитями привязан был

Пропиской рабской – как узда…
И конформизм толпы меня сушил:
Не мог я с ней открыть и рта.

Работу я свою любил до слез,

В среде славянофильской был;
И место дивное, где русский лес,
И где угас мой страстный пыл.

Лишился чудной командировки

В той сфере, что я изучал.
Причины ясны без обрисовки:
Я не допущен был быть там.

Я понимал, что труден будет путь,

Остановить пытались нас.
Я не жалею, что сумел дерзнуть,
Но мой Уланский снится в снах.

Американские зарисовки

На выставке в Эллис-Айленде