Осколок

Но когда шептуновцы опять стали шутить: «А ну-ка покажите, что от вашего маникюра осталось», – мы взялись за дело как следует. Ушили, подогнали свои спецовки. С сапогами уж ничего не попишешь, а вот мерзлый грунт придумали отогревать кострами. Было больно, тяжело, – но через неделю мы уже давали по полтора рва! Тут ребятам стало не до смеха. Вызвали мы шептуновцев на социалистическое соревнование. Через месяц мы давали по четыре рва каждая! Шептунов проиграл. Но подошел ко мне, пожал руку. А на собрании предложил нашу девичью бригаду перевести на квалифицированную, почетную работу – выкладывать мрамор на готовых станциях. Так я нашла профессию мечты и на завод «Каучук» уже не вернулась…»

Григорий Дмитриевич устало прикрыл глаза, вспоминая, как часами зябнул возле проходной «Каучука» – только чтобы услышать, что Мария там больше не работает. «Метро она теперь строит», – с уважением говорили заводчане. На какой из тринадцати станций первой очереди, разузнать не удалось. Единственной зацепкой стала эта статья в «Правде», напечатанная в феврале, три месяца назад.

Профессор встряхнул головой, мимолетно отметив, что ему совсем не жарко в шляпе – вентиляция в зале устроена превосходно, – и вновь уткнулся в вырезку:

«– А вы знаете, какой редкий мрамор довелось мне укладывать на станции «Красные ворота»? – воодушевленно говорит Маша, и глаза ее загораются. Комсомолка достает из кармана брезентовой куртки тонкий осколок, очень изящный, похожий на лепесток бордовой розы со светлыми прожилками. – Вот поглядите…

Маша бережно кладет осколок на мозолистую ладонь. Эти руки многое умеют, эти руки построили нам метро.

– Это шроша, – Маша ласково поглаживает осколок. – Красный мрамор. Понимаете, в мире красного мрамора очень мало. Что-то есть во Франции, но разве нужен нам чужой камень? Сами сумели эскалаторы построить, сами и камень нужный найдем! Наш архитектор, Иван Александрович Фомин, объездил весь Союз – и отыскал-таки в далёкой Грузии месторождение Старая Шроша. Удивительный материал оттуда привозят. Посмотрите, ведь этот известняк еще не до конца превратился в мрамор, он чуть помягче, с ним легче работать. А самое главное, в нем все еще можно разглядеть остатки древней морской фауны. У меня вот тут в осколке – хвостик крошечной рыбки, видите белые разводы? Этой рыбке – сотня миллионов лет! Мне Иван Александрович позволил взять. Сказал – дарит мне шрошу на удачу.

Маша улыбается, прижимая осколок к груди: