Осколок

– И ведь сработало! Поступила я этим летом на вечернее, на архитектурный факультет! Хочу выучиться на архитектора, как Иван Александрович… А еще я всегда беру с собой талисман, когда прыгаю с парашютом. Мы с девчатами из бригады, а иногда и с шептуновцами, с которыми мы крепко подружились, частенько после работы садимся на Белорусском вокзале на паровичок – и через полтора часа на аэродроме. А там – скорее в воздух! Потом с парашютом, как на гигантских качелях, спускаюсь с небес прямо в огород, кричу, пою от восторга…

От редакции: Вот такие комсомольцы – с полетом, покорители всех стихий! – и работают на главной стройке века. Такие вот весёлые девчата несут на своих хрупких нашу советскую страну в светлое будущее…»

Профессор аккуратно сложил вырезку по сгибам и спрятал обратно, поближе к сердцу, шепотом повторяя финальную строчку:

– «И в день открытия метро комсомолка Маша Якубовская обязательно придёт на самую любимую свою станцию, «Красные ворота», чтобы порадоваться вместе с первыми пассажирами…»

Григорий Дмитриевич поднял голову. Вокруг сновали сотни, тысячи людей – во всех плоскостях. Перетекали с одной платформы на другую, поднимались и опускались на движущихся лестницах, уносились в темные тоннели на ярко освещенных поездах, прихватив с собой последние осколки надежды профессора Дубелира.

Глупо было думать, что в этой толчее он встретит Марию. А еще учёный называется, отругал себя Григорий Дмитриевич.

Так, что дальше? Поиски по архитектурным факультетам Москвы тоже еще не закончены, теперь известно, под какой фамилией Мария поступила в институт, надо еще поспрашивать знакомых… Лидия предлагала объехать все аэродромы в радиусе полутора часов от Белорусского вокзала. Жаль, что до Белорусского вокзала пока не проложили подземную линию, придётся набиваться в трамвай, а у Григория Дмитриевича сегодня, как назло, хороший пиджак и хорошая шляпа, сохранившиеся в почти идеальном состоянии с одна тысяча девятьсот восьмого года, когда его назначили экстраординарным профессором в Киевский политехнический институт Императора Александра II, где он читал курс лекций «Электрические железные дороги»… Да, дребезжащий, переполненный сверх всякой меры московский трамвай – это испытание для нервов и для одежды…

Но будем пробовать всё, решил Григорий Дмитриевич и шагнул в водоворот пассажиров.

Впрочем, даже и пары метров не прошел – людской поток тут же увлек профессора левее, к соседней нише, где зеваки образовали плотное полукольцо вокруг примечательной парочки: здоровенный парень в клетчатой рубашке активно размахивал руками перед высокой блондинкой с короткой стрижкой. Кумачовое платье барышни сливалось с мраморными стенами станции. В одной ручище парень зажал букетик увядших ландышей, в другой – нечто маленькое и блестящее. Профессор улыбнулся: похоже, «Красные ворота» для этих молодых людей станут входом в семейную жизнь. Парень у всех на виду делал барышне предложение.

Григорий Дмитриевич поправил очки и перевел взгляд на без пяти минут невесту.

И сердце его остановилось. На одно бесконечное мгновение. А потом страшно заколотилось, будто профессор прыгнул с парашютом.

Перед ним стояла Мария. Без сомнения, это она.

Повзрослевшая, с более резкими чертами лица, с более жестким взглядом. Вместо толстой пшеничной косы – задорные мальчишеские вихры. Вместо приталенных маминых нарядов с тысячью жемчужных пуговичек и кружевной пеной в зоне декольте – бесформенное хлопчатобумажное платье.

Поразительно, как может измениться человек за четыре долгих года!

Сегодняшняя Мария была совсем не похожа на себя семнадцатилетнюю… И все-таки это была она.

Профессор столько раз представлял себе эту встречу – а теперь вот не знал, что сказать, как сказать.

Григорий Дмитриевич почти беззвучно произнес:

– Мария…