Осколок белого бумеранга

Во время чаепития Длинный продолжал говорить, выдавливая из сентиментального директора слезу и заставляя румяниться нежную кожу на щёчках молоденьких красоток. В первый раз я поймал себя на том, что мне безразлично, с каким результатом пройдёт эта встреча. Я не знал, что я хочу. Я хотел оставаться здесь и в тоже время хотел убежать не в силах выносить эти пытки. Я пытался отвлечь своё внимание, притягиваемое как магнитом женским полом, сосредоточенно размешивая сахар в чашке с уже остывшим чаем.

Но мой друг всегда доводил дело до победного конца. Отвлечённый душевными муками я упустил тот момент, когда женщина перевела разговор в практическое русло.

‒…к сожалению пока могу помочь только этим, – она говорила тихо, наклоняясь над столом к Длинному.

– Да что вы, Тамара Ивановна…Можно просто? Тамара, не нужно было, мы ведь не за этим сюда…мы думали Соломон Семёнович здесь…

Я с ужасом заметил, что Длинный поменял местами имя и отчество воображаемого спонсора, но Тамара, никак не отреагировала на этот ляп.

– Не отказывайтесь, Вячеслав! Вам…вашему фонду лишним не будет, хоть и не много. Она уже шуршала в сумочке и передавала, что то под столом Длинному.

– Большое спасибо, Тамара! – Длинный положил ладонь на грудь. – Спасибо, что поверили! Мы ведь вам даже никаких документов не показали.

– Все документы я в ваших глазах прочитала. Они в полном порядке!

17

Домой в Тюмень ехали раздельно. Мы с Длинным на электричке, а Антона великодушно решил подвести Иван. Точнее он готов был подвезти всех троих, да мы с Длинным отказались. Антон тоже не стал возражать такому повороту, после нашей последней беседы, состоявшейся накануне.

Когда мы вернулись в нашу общагу, после торжественного фуршета, состоявшегося всё в той же занюханной пивнушке, Антон между делом посетовал, что дескать заработали мы немного.

– Да, смотались в такую даль ради каких – то двадцати кусков. – Он вытянулся на кровати, закинув руки за голову.

Длинный присвистнул и уселся, подпрыгнув на жёстких пружинах.

– Каких – то?! Тоха, а ты ничего не попутал?

– Ладно, Слава не заводись. Это я так…

Но было поздно, так как Слава уже завёлся.

– во-первыхэти какие-то двадцать кусков мы заработали за один день. Как тебе это? Во – вторых: могло быть гораздо больше, если бы не огромные комиссионные, которые заломил твой приятель.

– Вообще – то он нам своих клиентов подогнал и прикрывал.

– Знаешь, прикрытия то никакого не было, да и не нужно оно нам было. Мы ведь честно говорили кто мы и откуда. Они могли либо дать, либо отказаться. Мы же не банда залётных рекетиров, чтобы нас нужно было прикрывать. А что касается клиентов, то твой дружок нам самых сложных подсунул, с которых бы сам ничего не получил, хотя бы во главе батальона к ним подкатил. Сам посуди , они его прекрасно знали ещё по девяностым. Директор кондитерской его бы в любом амплуа с лестницы спустил. Не зря же я настаивал, чтобы его рядом с нами даже на дух не было. Когда он притащил нас к цыгану, я вообще охренел. И признайся, что это была счастливая случайность и наша заслуга, что он хоть чего – то дал, а не забрал последнее, что было бы, кстати логичнее. После цыгана я вообще думал, что он нас в ментовку притащит. Мы же только туда ещё за деньгами не ходили. Но он притащил нас в левый офис. С таким же успехом мы могли в любой другой офис заскочить. Заметь, с таким же успехом!

– И в третьих… – Длинный не спеша прикурил папиросу и шумно выдохнул дым. – Не двадцать а шестьдесят…

– Чё – ё?! – Антон сел на кровати. – Вы чё, парни, бабки зашкерили?

– Если бы зашкерили, стали бы тебе говорить. Не зашкерили, а сохранили бо̀льшую их часть для фонда. – Длинный продолжал говорить спокойно, не реагируя на всполох Антона. – Мы посчитали…я посчитал, что это будет справедливо.

– Справедливо? Пацанов накалывать? Да я между прочим с ним в Афгане кровь проливал! – Антон не на шутку разошёлся. Он вскочил с кровати и пробежал от окна к двери и обратно. – Да вы понимаете, что вы наделали? Вы слово нарушили, договор. Это серьёзный косяк!

– Ну, если серьёзный косяк, можешь прямо сейчас пойти и вломить нас своему другу. – Длинный на контрасте с Антоном выглядел абсолютно спокойно.

– Я уже не знаю что делать! Вы меня поставили в безвыходное положение. М – м – м… – Антон сел на кровать и замычал, обхватив руками голову.

– Тоха, а чё случилось то? Твоё положение совсем не безвыходное. Говорю же, если считаешь это правильным, можешь прямо сейчас идти к своему другу и сказать, как было дело. Ты же не знал с тебя – то какой спрос? – Длинный утешал Антона, как маленького, орущего навзрыд ребёнка. – Может быть ты и прав, если вы на самом деле вместе кровь проливали, если в бою друг друга прикрывали…а если нет? Ну были вы там вместе, ну хлебнули…Понимаю, братство и все дела. Но сам посуди, Антон, уже двадцать лет прошло. Вы эти двадцать лет всё время были вместе?

– Какая разница, вместе не вместе, братство не братство, вы договор нарушили, бабки зажали… – продолжал стонать Антон.

Длинный словно не слышал этих слов и спокойно продолжал: