Осколок в голове

Равиль задрал штанину, высматривая след от укуса:

– Вот, черная точка! И красное вокруг. Смотри, как быстро краснеет. Гад! Укусил! Что теперь делать?

Евтушенко перевел взгляд на затылок склонившегося рядом Равиля. В руке Александр держал бутылку и невольно подумал, что сейчас самый подходящий момент, чтобы оглушить бандита. Но для этого надо бить живого человека тяжелой бутылкой по голове. Герои ковбойских фильмов такое проделывали постоянно, но представить, как он будет наносить жестокий удар, Евтушенко не мог.

Но, видимо, в его взгляде и позе мелькнула какая-то решимость. Равиль интуитивно почувствовал это, тут же отскочил в сторону и завопил, вытаскивая пистолет:

– Ты что задумал, урод? Это ты мне этого гада к ноге подпихнул? Ты? Признавайся, урод! Ты хотел войти в доверие, про какие-то краски болтал, а сам решил меня шлепнуть. Меня, Равиля Хасимова! Ну, все! Тебе кранты!

Он навел пистолет на грудь сидящего студента. Щелкнул предохранитель.

ГЛАВА 43 Хасим. Испытание пушки

На следующий день Хасим продал почти всех верблюдов и щедро рассчитался с работниками. Он оставил только трех самых выносливых верблюдов – себе, Рустаму и Шакену. А также белогорбую Шиху, которую никто не хотел покупать из-за почтенного возраста и диковинного внешнего вида. Повезет общую поклажу, добродушно подумал Хасим по поводу Шихи и сам себе признался, что в глубине души не хотел расставаться с верной старой верблюдицей.

В середине дня Хасим направился во дворец за ханской распиской. Сына Рустама он теперь от себя не отпускал. Верный Шакен сопровождал хозяина.

У входа во дворец пестрая ханская свита ожидала выхода Тохтамыша. Хасим скромно пристроился рядом. Вскоре появился великий хан и лихо запрыгнул на подготовленного для него белого жеребца. Вслед за ним на скакунов запрыгнули люди из свиты. Пешими на площади остались только Хасим, Рустам и Шакен.

Когда беглый взгляд Тохтамыша остановился на Хасиме, купец смиренно напомнил об оплате за привезенный товар:

– Великий хан, я собираюсь в обратный путь. Велите вашему многоуважаемому Муртазе произвести со мной расчет.

– Я же говорил, какие могут быть расчеты до испытания товара? – похлопывая красавца коня по шее, громогласно ответил Тохтамыш. – Вчера вечером пшикнула жалкая щепотка, которую ты достал из кармана. Сегодня мои люди проверили твои мешки и взяли один из них на испытание пушки. Поедешь со мной! – приказал хан и кивнул одному из своих подчиненных.

Свита во главе с Тохтамышем не спеша направилась по городской улице. Но это «не спеша» относилось исключительно к возможностям всадников. Пеший Хасим должен был бегом трусить за процессией. Сзади его подгонял ханский охранник на коне.

К облегчению уставшего Хасима, путь оказался недолгим, только до городской стены. Здесь уже была подготовлена та диковинная железная труба под названием пушка, которую Хасим видел в прошлый приезд в Сарай. Рядом с ней стояли четверо воинов в боевой форме. Пушка покоилась на массивной подставке из струганого бревна с продольной ложбинкой по форме ствола. Заинтересовавшемуся Тохтамышу объяснили, что именно в таком виде нашли сей трофей у русских.

– Начинайте! – скомандовал хан.

Воины с готовностью принялись черпать руками из мешка порох и засыпать его в ствол пушки. Трое засыпали, а один утрамбовывал порох круглой палкой, обернутой в шкуру. Когда ствол был почти забит, один из воинов взял специально приготовленный овальный камень и пихнул его в ствол. Камень вошел туго, и воин с усердием затолкал его внутрь. Практичный Хасим подумал, что если так много пороха нужно на один выстрел, то на затяжную войну монголам восемнадцати мешков явно не хватит.

Когда приготовления были закончены, Тохтамыш подъехал поближе к пушке. Ханская свита полукругом обступила заграничную диковинку. С другой стороны рядом со стволом гордо выстроились четверо воинов. Их лица светились едва сдерживаемой радостью. Старший из них, тот, что забивал ствол, дождался кивка великого хана и поджег щепотку пороха, насыпанного над специальной дыркой в стволе.

Порох ярко загорелся и зашипел, так же как вчера на демонстрации во дворце. Потом огонь юркнул в ствол, и звук шипения на мгновение стих.

Хасим со страхом подумал, что, если порошок окажется плохим и ничего не произойдет, не сносить ему головы до заката. Воин около пушки тоже, видимо, обеспокоился и наклонился над притихшей железякой.

В следующий миг яркая вспышка и страшный грохот окатили окрестности. Воздух с визгом пронзили разлетающиеся осколки. В небо с дурными криками взмыли перепуганные птицы. Ханский конь взмыл на дыбы и рухнул, придавив упавшего Тохтамыша. Обезумевшие лошади в страхе метнулись друг на друга, многие всадники свалились им под копыта.

Хасим, уже слышавший звуки взрывов «маленьких дракончиков», первым понял, что произошло. Но в этот раз грохот взрыва был неизмеримо сильнее. Хасим прижал Рустама к городской стене, чтобы его не сбили перепуганные лошади.