Оскорбленный взор. Политическое иконоборчество после Французской революции

Второй режим действия, режим очищения, наступает чаще всего после революции. Он имеет целью залечивание ран оскорбленной памяти в форме искупления — религиозного или светского, смотря по обстоятельствам, — которым заворожен весь XIX век. Со старой традицией damnatio memoriae он схож лишь на первый взгляд: та касалась позорной памяти одного или нескольких индивидов. Начиная с эпохи Реставрации рождается новое иконоборчество, направленное против целого исторического периода, который желают стереть из памяти или очистить. В то же самое время спектр знаков, служащих мишенью, расширяется по сравнению с исключительным временем: мишенью может стать все, что оскорбляет взор. К знакам низверженного режима могут добавиться знаки, отсылающие к более отдаленному периоду (например, знаки Революции в 1815–1816 годах). Может быть пересмотрено отношение к религиозным знакам с политической коннотацией (так происходит в 1830–1831 годах и в 1871‐м). Взгляд бдительного гражданина или эксперта (полицейского комиссара или архитектора) становится в этот момент пытливым, замечает самые мелкие детали, скрытые от взора профана. Очищение совершается в результате соглашения между государством и гражданами, которые осуществляют контроль за знаками и побуждают правительство к действию. В условия этого соглашения может входить оценка воздействия иконоборчества на «умонастроение общества», которое — в особенности при Июльской монархии — предварительно обосновывает и институционализирует иконоборчество. С другой стороны, иконоборчество в режиме очищения предполагает также бдительность граждан по отношению к правительству, подозреваемому в предательстве, и таким образом способствует установлению демократического контроля.

Третий режим действия, который мы назвали режимом взлома, включает жесты, совершаемые в ходе сопротивления властям в таких обстоятельствах, когда захват власти невозможен (или уже невозможен). Это фрондирующее иконоборчество в определенном смысле близко к граффити, оно взламывает публичное пространство; такие иконоборцы сеют смуту, ставят своей целью выразить свою позицию или, по крайней мере, неявно проявить инакомыслие. Как правило, они действуют втайне, часто (но не всегда) ночью и чаще всего в одиночестве. Иконоборцы этого типа сосредоточиваются на одном определенном знаке (знамя, бюст, крест, цветок лилии, дерево свободы и т. д.), который они в данных обстоятельствах считают неприемлемым. Разрушение может производиться по заранее обдуманному плану или, напротив, случайно, в ходе некоего непредвиденного взаимодействия (на публичном празднике, на балу, в кабаке). Оно принадлежит сиюминутному настоящему и не связывается ни с захватом власти, ни с недосягаемым будущим. Порой при этом режиме действия трудно отличить иконоборчество от «вранья», насмешливой провокации.

Каждый из режимов не неподвижен, он со временем эволюционирует. Социальные и культурные рамки иконоборческого насилия изменяются. Карнавальное начало после 1848 года ослабевает. С течением временем исчезают иконоборческие рукопашные — например, срывание кокард, практиковавшееся в начале эпохи Реставрации. Эта эволюция — следствие угасания агонистической гражданственности, характерной для определенного этапа развития маскулинности[1603]. Менее частые проявления иконоборчества в конце XIX века объясняются также упадком веры в магическую мощь и витальность политических образов и знаков. Ослабевает, хотя и с разной скоростью, то смешение религиозного и политического, которое отличало многочисленные знаки в эпоху Реставрации. Во время последней революции XIX века — Коммуны — иконоборческая система переживает кризис, обусловленный внутренними противоречиями.