Ослепительный цвет будущего

Я нахожу глазами ряд, на который она показывает, и сразу узнаю danhuang su.

– Yiqian, – начинает Уайпо. В прошлом. Это все, что мне удается уловить. Ее взгляд напряжен и пронзителен. Она говорит что-то важное, но я не понимаю ни слова.

Фэн спешит перевести еще до того, как я успеваю обратиться за помощью.

– Попо говорит, что много лет назад этой пекарней владела другая семья. Твоя мать любила ее больше всех, потому что здесь были самые лучшие danhuang su – это такие круглые…

– Я знаю, что это, – прерываю ее я; мой голос звучит довольно резко.

– А. Хорошо. – Фэн принимается сцеплять и расцеплять пальцы. – Твоя мама их делала?

– Ага. Я любила наблюдать, как она готовит, – отвечаю я тихо и внезапно теряюсь в индантреновом синем под тяжким грузом воспоминаний.

Мама лепит пирожки из теста, бледные, покрытые мукой. Зачерпывает горстки фасолевой пасты. Помещает в середину красной массы соленые желтки – маленькие капельки солнечного света.

Каждый раз, когда она откидывала со лба прядку волос, у нее на виске оставался след от муки, похожий на летящую комету. В конце она смазывала каждый пирожок сырым яйцом и посыпала темными семенами – искорками черного кунжута.

Нас окружают полки с подносами выпечки. Что бы выбрала мама? Желтые тарты? Пухлые булочки? Необычные рулеты с вмешанными в тесто кукурузой и луком?

Фэн шумно выдыхает – это действует мне на нервы.

– Как же изумительно здесь пахнет! Я могу стоять и вдыхать этот аромат вечно.

Она указывает на поднос с булочками в форме головы панды.

– Смотри, какие милые! Ушки, наверное, из шоколада. Мне нравится, что эта выпечка не очень сладкая. Вкус не такой яркий…

Она не замолкала с самого завтрака; я задыхалась от ее беспрерывных комментариев, а ритм ее голоса вызывал боль в висках.

Я пытаюсь отгородиться от нее и просто подумать.

Тот факт, что когда-то это был мамин любимый магазин, явно не случаен. Но почему у них на логотипе красная птица?

– Птица – это новый логотип, – говорит Фэн, и я подпрыгиваю на месте. – Появился пару недель назад. Раньше был месяц – а теперь круг, то есть полная луна.

Волоски на загривке встают дыбом.

– Почему его поменяли?

– Я спрашивала у хозяйки пару дней назад. Она сказала, что всегда любила птиц, а в последнее время несколько раз видела красную птицу над городом и решила, что это к удаче.

Птица. Моя мать. Значит, другие тоже ее видели.

Сердце наполняется надеждой цвета сырой сиены. Я знала, что нужно приехать сюда. Знала, что найду ее.

Если та женщина заметила птицу в небе над городом, значит, нам нужно отправиться куда-то, откуда открывается хороший вид. Я должна увидеть все сама.

Папины слова отзываются в голове. Один из самых высоких небоскребов в мире.

– Фэн, знаешь тот высокий небоскреб?

Она секунду моргает.

– Ты имеешь в виду Тайбэй 101?

– Да, он самый. Туристам можно подниматься наверх?

– Конечно! – Она, кажется, обрадовалась моему внезапно пробудившемуся интересу. – Ты сможешь увидеть город целиком с любой точки…

– Отлично, – прерываю я ее. – Мы можем туда пойти? Вот прямо сейчас?

Мы выходим на улицу, и в ту же секунду у меня в ногах оказывается яблоко. Там, откуда оно прикатилось, никого нет.

Уайпо не позволяет мне его поднять и что-то взволнованно бормочет.

– Она говорит, чтобы ты его не трогала, – переводит Фэн. – Иначе за тобой может явиться призрак.

– Призрак? – переспрашиваю я.

– Они любят прикрепляться к людям.

Я оборачиваюсь и смотрю на яблоко, пока мы уходим прочь. На него падает солнечный луч, восковая кожица блестит, словно улыбаясь. Я не могу отделаться от мысли, что оно выглядит один-в-один как ханикрисп.

Уайпо окликает меня, и в эту секунду ее голос звучит точь-в-точь как мамин.

Она не подозревает, что призрак уже с нами.

Восемьдесят девятый этаж башни Тайбэй 101 занимает смотровая площадка, сквозь стеклянные стены которой можно увидеть весь город. Здания в миниатюре. Горы – словно нежные мазки акварели, самые дальние из них размыты туманом и растворяются в облаках. Странное сочетание: плотно застроенный, буквально упакованный сооружениями город, а чуть дальше – цветущая зелень и синева пышных лесов.

Фэн никак не замолчит. Она непрерывно сыплет туристическими фактами то об одном, то о другом.

– …Так что это единственный инерционный демпфер во всем мире, который выставлен на всеобщее обозрение. Грубо говоря, сталь уравновешивает любые колебания в здании, вызванные ветром…

Мы обошли этаж четыре раза, но ничего не нашли. Никаких следов птицы.

Фэн говорит:

– Слушай, может сфотографируемся? Ли, сделаешь фото на свой телефон?

Я неохотно вынимаю мобильный. Наклоняюсь к бабушке и мучительно растягиваю губы в улыбке. Фэн тесно прижимается к Уайпо с другого бока, и я не могу избавиться от ощущения, что это они выглядят как настоящие бабушка и внучка.

Я же выгляжу как типичная туристка.

На маленьком экране я вижу, как у меня по-дурацки растрепаны волосы. Я расчесываю их пальцами, пытаясь пригладить. Позади нас – Тайбэй и его широкое небо, бледное и засвеченное.

– Улыбаемся! – говорит Фэн.