Ослепленная правдой

Так обстояли дела, когда из третьей палаты поступило требование собрать и вручить  новую дань, поскольку, по логике бандитов, стоимость еды давно превысила первоначальный  оброк, который к тому же по их же, бандитов, доброте и широте душевной оприходован был с  большим походом. Палаты удрученно ответили, что у них нет больше ни единого медного  грошика, что ценности все до единой цацки собрали и отдали и что - это, честно говоря, был  аргумент довольно постыдный - никак нельзя признать взвешенным и разумным решение  намеренно не учитывать разницу между взносами, вовсе не эквивалентными друг другу, что в  переводе на обычный язык значило: Не пристало праведнику платить за грешника, и вообще,  дружба дружбой, а табачок врозь, и нехорошо лишать еды тех, кому ты еще остался должен.  Никто, разумеется, не знал, сколько именно внесли в бандитскую кассу другие, но каждый был  уверен, что уж ему-то еда причитается по праву, даже если у соседа по койке кредит давно  исчерпан. К счастью, затлевшей распре не суждено было разгореться, ибо злодеи  недвусмысленно дали понять, что приказ их относится ко всем без исключения, а разница если  и была, то осталась тайной, запрятанной в бухгалтерских ведомостях слепого счетовода. В  палатах шли острые и ожесточенные дискуссии, перераставшие иной раз в потасовки.  Высказывались обвинения в том, что кое-кто себялюбиво и коварно припрятал часть ценностей  и, стало быть, питается за счет людей, все отдавших на благо сообщества. Им отвечали,  используя в личных целях аргументацию, которая до сей поры служила коллективу, что отдали,  мол, столько, что могли бы сладко и сытно есть еще много-много дней, а не содержать  захребетников и паразитов. Высказанная же бандитами угроза произвести ревизию всех палат и  покарать укрывателей была в конце концов приведена в исполнение. Никаких особых сокровищ  не нашли, однако обнаружили сколько-то часов и колец, причем по большей части мужских, а  не дамских. Что касается обещанной кары, то свелась она к нескольким, на месте преступления  отвешенным оплеухам и затрещинам и неточно направленным зуботычинам, больше же всего  слышалось различных оскорблений, в числе коих предъявлен был дивный образец старинной  обвинительной риторики: Ты бы и мать родную донага раздел, представьте себе, какой это  позор, но также и много других, столь же мало сообразующихся с действительностью, ибо,  чтобы увидеть, как совершены будут эти пакости, пришлось бы дождаться, когда нее ослепнут  и вслед за светом очей померкнет и свет приличия. Злодеи взимали плату, обещая лютые казни  и репрессалии, однако обещания свои так никогда и не исполнили, вероятно, по забывчивости,  поскольку, как не замедлило выясниться, уже роились у них в голове новые плодотворные  замыслы. А если бы исполнили, то, глядишь, новые несправедливости, еще больше осложнив  ситуацию, привели бы к самым драматическим последствиям, потому что две палаты для  сокрытия своей вины в сокрытии ценностей назвались другими номерами, взвалив ее вместе с  бременем ответственности на палаты, в плутовстве не замешанные и, более того, до такой  степени честные, что одна, по крайней мере, все сполна отдала в первый же день. И, опять же  по счастью, устроило и правых и виноватых, что во избежание лишней мороки слепой счетовод  решил записать отдельно, на особом листе, от кого сколько и чего поступило в казну, ибо,  занеси он сведения о новых поступлениях на соответствующую страницу ведомости,  неравномерность этого фискального сбора просто бросалась бы ему в незрячие его глаза.