Ослепленная правдой

За едой она рассказывала о своих приключениях, умолчав из всего увиденного и  сделанного о том лишь, что закрыла за собой дверь, ибо ее самое не слишком убедили те,  зиждущиеся на человеколюбии резоны, которые она себе привела, но в виде компенсации  поведала историю о слепце с осколком стекла в колене, историю, встреченную всеобщим  смехом, впрочем, не так, не всеобщим - старик с черной повязкой ограничился усталой  улыбкой, а косоглазый мальчик жевал так увлеченно, что ничего, кроме треска за ушами, не  слышал. Слезный пес получил свою порцию и тотчас отработал ее, яростно облаяв того, кто с  улицы забарабанил в дверь магазина. Кто бы ни был этот незваный гость, настаивать он не стал,  говорят, бешеные собаки по городу носятся, а я и так взбешен донельзя тем, что не вижу, куда  ногу ставлю. Воцарилось прежнее спокойствие, и, когда первый голод был утолен, жена  доктора пересказала свой разговор с мужчиной, выглянувшим из этого самого магазина узнать,  идет ли дождь. И завершила его такими словами: Если это правда, неизвестно, что найдем мы в  своих квартирах, и даже сумеем ли войти в них, говорю сейчас о тех, кто забыл забрать с собой  ключи или потерял их, вот у нас, например, ключей нет, во время пожара пропали, а как их  теперь найдешь там, на пепелище, и, чуть только произнесла это слово, словно наяву увидала,  как пламя пожирает ножницы, сжигая сначала засохшую кровь на лезвиях, потом берется и за  них самих, затупляет острые концы, делая их округло-мягкими, податливо-дряблыми,  ромбовидными, а потом и вовсе бесформенными, и поверить немыслимо, что ими раскромсали  кому-то горло, а когда огонь доделает свое дело, в слитке оплавленного металла невозможно  будет понять, где ножницы, а где ключи. Ничего подобного, сказал на это доктор, ключи у  меня, и, с трудом просунув три пальца в кармашек, располагавшийся на поясе вдрызг  изношенных брюк, извлек оттуда три ключа на кольце. Откуда они у тебя, если я своими  руками положила их в сумочку, а она осталась в палате. Я достал, боялся, потеряются, решил,  надежней будет держать их при себе, ну, и потом так легче верить, что когда-нибудь мы  непременно вернемся домой. Это хорошо, что есть ключи, но, может статься, дверь взломали.  Нашу дверь не взломаешь, можно даже и не пытаться. Увлекшись разговором, они позабыли о  других, но теперь пришло время узнать, как обстоят дела с ключами у всех остальных, и первой  ответила девушка в темных очках: Меня увезли, а родители остались, и я не знаю, что с ними  теперь, за ней - старик с черной повязкой: Я, когда ослеп, был дома, в дверь постучали, хозяйка  сказала, что за мной приехали санитары, так что мне было не до ключей, теперь оставалась  только жена первого слепца, однако она сказала так: Я не знаю, не помню, но на самом деле и  знала, и помнила, только не хотела признаться, что в тот миг, когда увидела, что не видит,  нелепо звучит, конечно, но выражение укоренилось, и нам не удалось его избежать, выскочила  из дому с криком, зовя соседок, еще остававшихся в доме, но те побоялись прийти ей на  помощь, и она, проявившая столь завидные самообладание и твердость характера, когда  стряслась беда с мужем, теперь потеряла голову до такой степени, что оставила дверь настежь и  даже не подумала попросить, чтобы ей позволили на минутку вернуться, только дверь запру и  назад. Косоглазого мальчика и спрашивать не стали, ибо какие тут ключи, если бедняжка не  может даже вспомнить, где живет. Тогда жена доктора слегка дотронулась до руки девушки в  темных очках: Начнем с твоего дома, он ближе всех, но сначала надо раздобыть какую-нибудь  одежду и обувь, нельзя ходить такими вонючими оборванцами. Она уже собралась подняться,  как вдруг заметила, что наевшийся до отвала мальчик снова заснул. Она сказала: Давайте  отдохнем, поспим немного, а потом пойдем посмотрим, что нас ждет. Сняла мокрую юбку и,  чтобы согреться, прилегла к доктору, и жена первого слепца притулилась к мужу. Это ты,  спросил он, и она вспомнила о доме, загрустила, но не сказала: Утешь меня, не сказала, но  словно бы подумала, а вот какие чувства побудили девушку в темных очках положить руку на  плечо старику с черной повязкой, неизвестно, но поступила она именно так, и так они оба  остались, только она уснула, а он - нет. Слезный пес улегся в дверях, перекрывая проход, это  зверь серьезный и несговорчивый, пока не приходит минута осушить чьи-нибудь слезы.