Ослиная порода. Повесть в рассказах

Свет и впрямь был волшебным, он притягивал и успокаивал, дарил радость. Мне показалось, что я вижу свет всего несколько секунд, а нам уже пора было возвращаться домой.

Мы полетели через туннели назад к Земле. У самой крыши красной кирпичной четырехэтажки Кот галантно поцеловал мне руку, и я открыла глаза.

Мама стояла у моей кровати с железной кружкой в руке. Набрав в рот холодной воды, она надула щеки, а после изо всех сил дунула, обрызгав меня с головы до пят.

– Сколько можно спать, я тебя спрашиваю?! – закричала она.

– Я была в космосе!

– А должна быть в коридоре и мыть грязную обувь!

Будний день на маленькой планете Земля начался.

Темнота

Я боялась находиться дома одна.

Электричество отключалось все чаще, и вскоре жители к этому привыкли, как и к продуктам по талонам, которые выдавали в магазине за углом. Раз в полгода мне перепадала жвачка «Турбо» или «Love is…», и тогда я радовалась, прыгала от счастья и понимала, что жизнь прекрасна.

Мы с мамой торговали жевательной резинкой, но мне запрещалось ее трогать, так как это был наш товар. Продав сто жвачек чужим детям, мы могли на вырученные деньги купить себе килограмм риса или банку сметаны.

Возвращаясь с рынка поздно вечером, я просила маму:

– Не оставляй меня одну! Не уходи!

А у мамы появилась привычка меня запирать, отпихивая ногами и награждая подзатыльниками. Даже если она шла к тете Марьям на чай. Брать меня с собой она категорически не хотела, чтобы я не путалась под ногами и не мешала.

– Я буду сидеть тихо в углу, только не оставляй меня одну! – Я начинала плакать уже по дороге домой, нагруженная коробками с товаром. Наш дом маячил вдали среди садов и огородов.

– Посидишь часик! Что с тобой будет? – говорила мама и строго добавляла: – Перестань капризничать!

Я боялась темноты и одиночества, и мне казалось, что, если мама уйдет, случится непоправимое.

Вот и в этот раз я пыталась удержать дверь руками, просовывала в дверной проем ногу, но мама, пнув меня в живот, все-таки захлопнула ее, повернула ключ, и я осталась одна.

Однажды мне приснился сон: черная пантера выглянула из-за шторы болотного цвета и показала когтистую лапу.

– Пора спать! – человеческим голосом сказала она и подмигнула мне.

Проснулась я в холодном поту.

И теперь, оставшись одна, прислонившись спиной к входной двери, за которой находился подъезд, я молилась, чтобы не отключилось электричество. Но, как говорится, если чего-то боишься, жди, оно уже направляется в твою сторону.

Сначала свет в лампах мигнул, стал ярко-белым, потом темно-оранжевым и наконец потух, оставляя меня наедине с тяжелыми думами.

Спиной я чувствовала холод, потому что в подъезд задувал ветер, но от двери не отходила. Ведь не было другого места, чем это, ближе к матери, которая сидела через стену у соседки за столом.

Я пугалась шорохов и звуков, ведь было непонятно, это пробежала кошка или пролетел призрак. Поэтому я закрывала уши руками.

У меня в кармане всегда лежал тонкий резиновый кругляш, который я вынула из-под железной крышки бутылочки с соком. Как и многие советские дети, я жевала маленькую эластичную прокладку вместо жвачки, а потом бережно убирала ее обратно. Таким образом, безвкусная «жвачка» служила мне долгоиграющим утешением. Выдохнув от ужаса, я полезла в карман и поняла, что потеряла ее. Это было настоящее горе! Найти другую крышку от бутылки лимонада было делом сложным, требующим терпения и многодневных поисков.

«Страх не оставит меня, он проберется внутрь и захватит изнутри, и тогда я погибну, – подумала я. – Может быть, получится не бояться?» Раньше подобные мысли казались мне глупыми, но сейчас, вспоминая, как мать оттолкнула меня и ушла пить чай, я слушала громкий стук сердца и принимала решение. Важно было встать, подойти к зеркалу и посмотреть в его глубину.

Лунный свет заливал комнату.

Я встала и сделала шаг.

Кошка Ксюша выбежала ко мне откуда-то из-под шкафа, и я перевела дух.

Еще два шага.

Пыжик мяукнул с дивана.

Еще один шаг. И вот я у зеркала.

Я силилась открыть глаза, которые были закрыты от страха.

Выдохнув, я сделала это. Ужас отступил.

– Как она могла так поступить со мной?! – спросила я кошек.

И, взглянув на свое отражение, решительно подошла к коробкам с товаром. Я знала, где лежит новая, нетронутая упаковка жвачек «Love is…»

Их было сто штук. Мама категорически запрещала дотрагиваться до коробки. Разворачивая одну жвачку за другой, я клала их в рот, жевала пару секунд и выплевывала на пол. Когда через полчаса лампы в люстрах зажглись и озарили все золотистым светом, открылась довольно неприглядная картина.

Ключ в дверях повернулся.

– Это еще что такое?! – спросила мама.

– Я больше не боюсь темноты и одиночества, – сказала я.

И отправилась спать.

Белый конверт

Когда прабабушка Юля-Малика была жива, она часто рассматривала фотографии, на которых были запечатлены ее родные и друзья. Фотографиям этим было несколько десятков лет, и люди на них были словно окутаны дымкой.

– На что ты смотришь? – спрашивала я.