Османец

— Ты хочешь сказать, что Фамагуста пала? — Дон Хуан выглядел потрясённым.

— Я расскажу вам обо всём, — ответил Энтони и начал повествование.

Дон Хуан слушал молча, потом он сказал:

— Ты исключительно смелый человек, Хоквуд. Но в таком случае, и это очевидно, его святейшество послал тебя ко мне для того, чтобы казнить?

— Чтобы помочь тебе вести корабли к победе, господин. — Теперь настала очередь Энтони улыбнуться. — Если мне это не удастся, тогда ты затянешь петлю на моей шее.

— Я восхищен тобой, англичанин, — дон Хуан стукнул по столу, — и одновременно мне жаль тебя. То, что ты задумал, выполнить невозможно. Как только люди узнают, что цели, ради которой они объединились, больше не существует, они разлетятся в разные стороны, как осколки разорвавшейся гранаты. Они и так готовы это сделать... Но если братья Бригадино узнают о смерти брата...

— Я готов сразиться с обоими Бригадино в честном поединке, если они того захотят, милорд. Но сначала мы должны разбить турок.

— У тебя веские причины для этой кампании, это очевидно. Но возможно ли это? Турецкий флот громаден и силён.

— Это действительно так. Опиши мне свой флот.

Дон Хуан подошёл к окну, из которого открывался вид на бухту.

— Мой единокровный брат, король Испанский, доверил мне флот и девяносто галер, двадцать четыре галеона и пятьдесят фрегатов и бригантин. Это вместе с генуэзской эскадрой, но Дориа подчинится мне. Под командованием Виньеро сто шесть галер, шесть галеасов, два галеона и шесть фрегатов, но у него мало людей. Папский флот состоит из двенадцати галер и шести фрегатов.

— В таком случае тебя превосходят по численности. У Али-паши не менее двухсот пятидесяти кораблей, и все они турецкие.

— Не понимаю тебя. У нас более трёхсот. — Дон Хуан нахмурился.

— Но галер лишь двести восемь. Будут сражаться только галеры, потому что Али-паша так хочет. Я думаю, что шесть венецианских галеасов мало что будут значить... И ты можешь не рассчитывать на свои фрегаты и бригантины. В Адриатике или Эгейском море ветер будет очень слабым или его не будет вовсе, поэтому большие корабли будут неподвижны и беспомощны. Они, правда, смогут нести дозор, но в сражениях их использовать трудно.

— Дьявол! — Дон Хуан вернулся к столу.

— Но я верю, что мы одержим верх.

— Ты так думаешь? — Плечи дон Хуана опустились. — Постоянно возникают всё более и более непреодолимые трудности. Ты верно заметил, что на всех кораблях врага будут люди одной национальности. В то время, как наши...

— Каков общий численный состав твоего флота?

— Приблизительно пятнадцать тысяч моряков, но это включает и галерных рабов, и около тридцати тысяч солдат. Меня беспокоит, что все они представители разных народов. Генуэзцы ненавидят венецианцев, венецианцы ненавидят папистов, испанцы презирают всех, а что касается этого Гранвелы, то я думаю, он ненавидит весь мир. Условия, которые он постоянно будет навязывать мне, очень близки к отношению к еретикам... или даже подозреваемым еретикам. И ты всё ещё говоришь, что мы можем победить турок? Я не уверен в том, что, вступив в битву, мои люди начнут сражаться не друг с другом, а с врагом. К тому же турок гораздо больше.

Только теперь Энтони понял, что главнокомандующий слишком молод, чтобы взвалить на свои плечи такую ответственность, что его смущает неясная позиция адмиралов, которые старше и опытнее его, но над которыми нависает мрачная фигура кардинала.

И всё же харизма дон Хуана, его дар быть лидером, была неоспорима. Всё, что ему нужно, — это порыв.

— Я прибыл, чтобы помочь тебе, господин, — сказал Хоквуд. — Поэтому мои слова будут простыми, может, даже обидными. День ото дня твой флот прогнивает изнутри, вражда между людьми растёт. А турки становятся сильнее. Ты должен немедленно выйти в море.

— Уже сентябрь, — вздохнул дон Хуан. — Капитаны, хорошо знающие моря, говорят, что с выходом в море мы опоздали, надо ждать весны.

— К весне твой флот перестанет существовать. Выходи в море, милорд. Погода до второй половины октября не испортится. У нас в запасе месяц. Выходи в море. Я знаю, где находится турецкий флот, и поведу тебя...

Дон Хуан вскинул голову.

— И добуду для тебя победу... если смогу дать несколько советов, — улыбнулся Энтони.

— Тогда приступай!

— Я хочу осмотреть твои корабли.

Хоквуд к этому времени довольно ясно представлял, что надо делать, и картина, представшая перед ним, лишь укрепила его уверенность. Галеоны были мощными судами, как он и предполагал, но они становились неуклюжими без сильного попутного ветра. Их роль в средиземноморской битве сведётся к нулю. Фрегаты и бригантины — маленькие, не полностью покрытые палубой суда были слишком легко вооружены, но Энтони считал, что бригантины можно использовать в разведке при попутном ветре.

Галеасы оказались более сильны, чем он предполагал. На каждом из них было не менее семидесяти орудий, которые могли стрелять как по людям, так и по кораблям, к тому же их гребцов защищала палуба. Энтони прикинул, что один галеас способен выступить против шести галер с надеждой на победу.

Но исход битвы, конечно, зависит от галер.