Османы. История великой империи

От следовавших один за другим успехов у «Мустафы» закружилась голова и он перестал считаться с императором Мануилом. В частности, «Мустафа» заявил византийцам, продолжавшим осаждать героически сопротивлявшуюся крепость Галлиполи, что османы могут сдаться только своим единоверцам, но не гяурам. Мануилу было над чем задуматься… Подумав, он предложил султану Мураду заключить союз против «Мустафы» с условием, что после совместной победы над самозванцем Галлипольский полуостров отойдет к Византии, а Юсуф и Махмуд будут отданы в заложники. Мануил явно был уверен в том, что Мурад примет предложение, поскольку положение султана казалось безвыходным – «Мустафа» готовился к вторжению в Анатолию и здесь его могли встретить так же приязненно, как и в Румелии. Но Мурад, лишившийся возможности советоваться со своим многомудрым наставником, поступил иначе – он показал Мануилу собачий хвост[65] и договорился с подестой Новой Фокеи[66] генуэзцем Джованни Адорно (кстати говоря, упомянутый выше историк Дука в то время был личным секретарем Адорно). В обмен на ряд льгот Адорно предоставил Мураду корабли для переправки войск на Галлипольский полуостров и две тысячи пеших воинов.

Узнав о том, что Мурад готовится к вторжению в Румелию, «Мустафа» решил опередить его и высадиться в Анатолии первым. К этому его подтолкнул Джунейд-бей, которому не терпелось оказаться в Айдыне и взять его под свою руку. Коварный Джунейд-бей рассчитывал на то, что сможет остаться правителем бейлика при любом исходе противоборства. Отчасти план Джунейд-бея удался, но в начале 1425 года он лишился головы, а Айдын навсегда стал частью османского государства.

В январе 1422 года семнадцатитысячное войско «Мустафы» двинулось на Бурсу. В столь ответственный момент султан Мурад принял единственно верное решение – он пообещал сторонникам «Мустафы» полное прощение и награду за верность законной власти. К тому времени многие из приближенных самозванца успели разочароваться в нем, поскольку «Мустафа» вел совершенно неподобающий образ жизни – пьянствовал да развратничал, препоручив все дела Джунейд-бею. Ход, сделанный султаном, оказался очень сильным – даже Джунейд-бей предал «Мустафу», не говоря уже о прочих. Армия самозванца растаяла словно кусок масла на жаровне. «Мустафе» удалось бежать в Румелию, где он был пленен и повешен в Эдирне в мае 1422 года. Повешение косвенно намекает на то, что султан Мурад II не считал «Мустафу» самозванцем, ведь османы следовали традиции, перенятой у монголов, согласно которой казнь без пролития крови считалась наиболее достойной (а вот тому же Джунейд-бею, несмотря на то что он отошел от «Мустафы», отрубили голову).

Но недаром же говорится, что если порядок нарушен, то бедствия будут следовать одно за другим.[67] Едва разобравшись с одним Мустафой, султану пришлось разбираться с другим.

Предыстория была такова. Покончив с «Мустафой», султан Мурад решил взять Константинополь, и 10 июня 1422 года османская армия под командованием бейлербея Румелии Мехмед-бея Михал-оглу осадила город. Надо признать честно, что затея со взятием Константинополя без блокады с моря и при отсутствии крупных пушек была обречена на провал. Изрядно напуганный Мануил решил создать Мураду новую проблему, подтолкнув к мятежу его младшего брата, тринадцатилетнего Мустафу. Организатором мятежа стал наставник Мустафы Шарабдар Ильяс-паша, которому удалось привлечь на свою сторону двух наиболее влиятельных анатолийских беев – Мехмет-бея Караманида и Якуба-бея Гермиянида.

В августе 1422 года, когда по мусульманскому календарю был священный месяц рамадан,[68] шехзаде Мустафа предъявил свои претензии на султанство и подошел к Бурсу. Жителям столицы удалось подкупить алчного Ильяса-пашу, для того чтобы он осадил какой-то другой город. В результате мятежники осадили Изник и вскоре взяли его. Весть о мятеже вынудила султана снять осаду Константинополя и направить войско против брата. Попутно Мураду удалось договориться с Ильяс-пашой, пообещав ему за содействие в подавлении мятежа прощение и должность бейлербея.

После первого же столкновения с султанским войском в рядах мятежников начало набирать обороты дезертирство. После того, как Мехмед-бей Караманид пал на поле брани, Мустафа мог полагаться только на Ильяс-пашу, который ждал удобного момента для того, чтобы выдать шехзаде султану. В феврале 1423 года это произошло. Наученный горьким опытом, Мурад не стал подвергать брата заточению, а приказал задушить его, что и было сделано. Во избежание повторения случившегося, Мурад приказал ослепить Юсуфа и Махмуда (оба они умерли в Бурсе в 1429 году, вроде как от чумы).

Давайте посмотрим правде в глаза – на протяжении двух десятилетий, прошедших после пленения Баязида I, султанам бо́льшую часть времени приходилось воевать со своими братьями и дядьями. Так стоит ли удивляться тому, что сын Мурада II Мехмет возвел избавление от братьев в ранг закона?