Османы. История великой империи

Ко взятию Константинополя Мехмед подошел со всей серьезностью и учел опыт своих предшественников. В конце 1451 года османы захватили западный берег Босфора, на котором, всего за четыре с небольшим месяца, была построена крепость Богазкесен,[74] впоследствии переименованная в Румелихисар.[75] Богазкесен и построенная еще при Баязиде I ее «сестра» – крепость Анадолухисар надежно перекрывали Босфор, не давая кораблям пройти к Константинополю или выйти из него. Но Мехмед не собирался полагаться лишь на одну блокаду, которая могла затянуться надолго – основные надежды он возлагал на осадные машины с артиллерией и на флот, который активно пополнялся новыми кораблями. Медлить не стоило по двум причинам – длительная осада могла существенно подорвать моральный дух осаждающих (известно же, что терпение не входит в число многочисленных похвальных качеств турок), а кроме того, к византийцам могла подойти помощь из Западной Европы. Впрочем, как и следовало ожидать, в Западной Европе никому не было дела до Константинополя. Даже венецианцы, поддерживавшие тесные отношения с Византией (в пику генуэзцам, которые охотно заключали союзы с султанами), потеряв один из своих кораблей, сильно поостыли и заняли выжидательную позицию.

Когда император Константин отправил к Мехмеду послов с выражением недовольства по поводу перекрытия Босфора, то в ответ получил их головы – султан давал понять, что настроен крайне серьезно и не собирается вести переговоры. Так же круто султан обходился с моряками, которые пытались прорваться в Константинополь. Для того, чтобы морейский деспот Фома не смог прийти на помощь своему брату, Мехмед разместил на Пелопоннесе многочисленный гарнизон, а заодно захватил византийские форпосты на берегах Черного и Мраморного морей. Константинополь оказался в полной изоляции.

Взятие Константинополя продемонстрировало миру «фирменный стиль» султана Мехмеда II, сочетавшего тщательную подготовку со стремительным натиском и всегда дававшему своим противникам шанс сдаться на условиях сохранения жизни и имущества. Султан Мехмед не был кровожадным монстром, каким его нередко пытаются изобразить западные историки. Взять хотя бы историю с венецианским кораблем, который, вопреки предупреждению, рискнул прорываться к Константинополю. Капитан мог бы развернуться и уплыть домой, но он предпочел продолжить свой путь, за что угодил на кол, а его команда лишилась своих буйных голов – а la guerre comme à la guerre, человек должен отвечать за свой выбор. Но, в то же время, когда султану понадобилось переправить свои корабли в бухту Золотой Рог, вход в которую был прегражден массивной железной цепью, корабли перетаскивали по суше, которая в тех местах не отличалась гладкостью. Можно было поступить проще, убрав цепь, но для этого пришлось бы захватить генуэзскую колонию, расположенную в константинопольском районе Пера. Дело было не столько в отношениях с генуэзцами, сколько в том, что там, где это было возможно, Мехмед II предпочитал не доставать меча из ножен.

Император Константин Одиннадцатый, как утверждают хроники, после прорыва османов в Константинополь бросился в гущу боя и погиб. Во всяком случае, после того как город был взят, османы нашли его тело и выставили на обозрение голову. Был ли это реальный Константин или нет – известно только Всевышнему, но более никаких упоминаний о последнем византийском императоре не было.

После покорения Константинополя Мехмед принял титул падишаха – верховного правителя, а также начал чеканить золотую монету в добавление к серебряной и медной. Эта монета, получившая название «султани», чеканилась по образцу венецианского дуката, содержавшего около трех с половиной грамм золота. Большой нужды в своей дорогой золотой монете на тот момент не было, но золотые монеты служили не только платежным средством, но и показателем статуса правителя.

«Завоевателем» Мехмеда прозвали после взятия Константинополя, и вся дальнейшая жизнь султана служила подтверждением этого почетного прозвища. С 1456 по середину 1459 года Мехмед вел кампанию по завоеванию сербских земель. Сначала дело пошло плохо, но настойчивость, как известно, одолевает любые преграды. 20 июня 1459 года правитель Сербии Стефан Томашевич, засевший в своем последнем оплоте городе Смедерево, сдался на милость султана и был отпущен в Боснию, где правил его отец.

В 1460 году Мехмед захватил Морею, что поставило точку в истории Византийской империи. Деспот Мореи Дмитрий Палеолог благоразумно не стал оказывать сопротивления, за что получил от султана во владение некоторые территории, в том числе и островные, а также богатые соляные копи. То была не щедрость, а умный расчет – в преддверии грядущих завоеваний султан хотел продемонстрировать миру, что благоразумие хорошо вознаграждается. Однако же впоследствии Дмитрий повел себя неблагоразумно, спустя несколько лет он был уличен в сокрытии части доходов от копей, причитавшихся султанской казне, за что лишился всех своих владений.