Османы. История великой империи

У Мехмеда II был еще один сын, средний, по имени Мустафа, которого султан сделал правителем покоренного Карамана, но в 1474 году двадцатичетырехлетний Мустафа скончался при обстоятельствах, породивших множество слухов. Наибольшее распространение получили две версии. Согласно первой, шехзаде прелюбодействовал с женой великого визиря Махмуда-паши, за что был им отравлен, а султан казнил пашу за это преступление (но официальным поводом вроде бы послужило пренебрежение трауром по покойному шехзаде). Согласно второй, Мустафа посягнул на жену Гедик Ахмеда-паши, который стал великим визирем после казни Махмуда-паши, за что был умерщвлен по приказу султана.

Главной заслугой Мехмеда-правителя стало укрепление и совершенствование государственного аппарата, в котором на ключевых постах практически не осталось представителей тюркской знати. «Непробиваемая» османская бюрократия, о которой так любят рассуждать историки, была создана при Мехмеде II. В отличие от своих предшественников, султан Мехмед не стремился вникать во все важные вопросы, перепоручив принятие решений сановникам, которые отбирались по принципу личной преданности султану. Оно и правильно, ведь один человек не может уследить за всеми делами огромной империи. Но широкие полномочия создавали почву для злоупотреблений, а надежного механизма контроля за чиновниками в Османской империи не существовало.

Мехмед II первым из османских правителей серьезно интересовался живописью и литературой. Библиотека султана содержала около восьми тысяч рукописей на разных языках (помимо родного языка, Мехмед владел арабским, персидским, греческим, сербским и латынью), а кроме того, Мехмед собрал богатую коллекцию портретов и скульптур, в которой преобладали работы итальянских художников, признанных корифеев эпохи Возрождения. Также Мехмед писал стихи, которых набралось на целый сборник. К сожалению, преемники султана не разделяли увлечения искусствами, так что Мехмеду не удалось заложить при османском дворе традицию меценатства.

В 1988 году в Стамбуле был открыт мост через Босфор, названный в честь султана Мехмеда II. Очень символично, что именем Мехмеда назвали мост, ведь сам он тоже перекинул символический мост из прошлого в настоящее, с успехом продолжив завоевания, начатые его предками. На вопрос: «Кого вы считаете самым выдающимся правителем в турецкой истории?» большинство турков отвечают: «Султана Мехмеда II».

Глава 8. Султан Баязид II Справедливый

С одной стороны закон Фатиха обеспечивал спокойствие султанам, но с другой – доставлял беспокойство. Понимая, что тех, кто не попадёт на трон, ждет смерть, шехзаде могли поднимать мятежи еще при жизни отца или же «поторопить» его с обретением спокойствия, как, предположительно, это сделал Баязид.

Матерью Баязида была Гюльбахар-хатун, то ли албанка, то ли гречанка, попавшая в гарем Мехмеда в 1446 году. Что же касается матери шехзаде Джема Чичек-хатун, то одни авторы считают ее христианкой, а другие – турчанкой, принадлежащей к знатному семейству. Было бы странно, если бы о такой яркой личности, как султан Мехмед II, не слагали бы легенд. Согласно одной из легенд, Чичек-хатун была дочерью французского короля Людовика Одиннадцатого, просватанной за последнего византийского императора Константина. В придачу к Константинополю, султан Мехмед получил жену-француженку, пленившую его своей красотой… Однако же, в анналах нет никаких сведений о дочери Людовика, просватанной за императора Константина. Да и вообще такой брак представляется невозможным – зачем могущественному французскому королю родниться с правителем, который вот-вот потеряет остатки своих владений? Династические браки – это всегда расчет и очень тонкий.

Если же Чичек-хатун была знатной турчанкой, то Джем имел шансы на поддержку тюркской знати, которая была крайне недовольна кадровой политикой Мехмеда II, но до его кончины не осмеливалась предпринимать какие-либо действия. Правда, имя хатун указывает скорее на нетурецкое происхождение, поскольку у турок не принято давать дочерям такие «гаремные» имена.[84]

Об отношении султана к его сыновьям можно судить по расположению санджаков, которые давались им в управление. Считалось, что тот, кого султан хотел видеть своим преемником, получал близкий к столице санджак, чтобы после смерти отца прибыть туда первым и успеть опоясаться мечом раньше братьев. Мехмед II сделал своей столицей завоеванный Константинополь, так что мерить расстояния следует отсюда. Джем был назначен санджак-беем Карамана, центром которого была Конья, а Баязид правил в Амасье, расположенной дальше от столицы (хотя и ненамного).