Османы. Как они построили империю, равную Римской, а затем ее потеряли

Мустафу Али разозлило то, что он воспринял как полный отказ от расовых классовых различий. Поэт утверждал, что богатые курды и турки получают правительственные должности, хоть и «не обладают достаточными способностями и квалификацией» и «никогда не будут пригодны» для управления «и для того, чтобы отличать правильное от неправильного». Им достаточно дать оружие, лошадей и военное снаряжение. Выходить за рамки непостижимо и опасно. Он пренебрегал их надежностью, лояльностью и способностью управлять. Если бы только, писал Али, султаны вникали в то, чему учит прошлое, то увидели бы ошибки настоящего[622]. Вот только и сам он был неправ, возлагая надежды на султанат.

После смерти Сулеймана I в 1566 г. османы вступили в новую фазу демографической политики. Наряду с ростом влияния женщин гарема возник оседлый, а не воинственный султанат. Старшинство стало новым законом наследования, отменяя братоубийство. Это превратило наследование в автоматическую процедуру. Благодаря тому что преемник также проживал во дворце, возведение на престол стало быстрым и легким, но не избавило от последующих политических кризисов или насилия. В конце XVI в. начинается эпоха, которую когда-то уничижительно называли «женским султанатом», когда мать принца (валиде-султан) после полового акта с супругом оказывалась более влиятельной, чем сам правитель. Она контролировала гарем, передавала политические ценности, защищала и сохраняла династию.

С возвышением валиде-султан уменьшилась важность того, чтобы султан был гази[623] и вел джихад, или войну против христианских держав[624]. Военные способности имели большое значение для османских императоров с 1280-х по 1453 г., особенно командование войсками в газавате, что, по мнению древних историков, было необходимым условием для поддержания власти. Однако после завоевания Константинополя в 1453 г. Османская империя уже не так горела желанием раздвинуть границы, и ее движущей силой больше не были войны и стремление к территориальной экспансии. Вместо этого она превратилась в бюрократическое, застойное государство. С тех пор как Мехмед II отказался вставать при звуках военной музыки, султан стал в большей степени чиновником, а не воином гази[625].

Отмена этого обычая символизировала то, как изменились императивы правления во время превращения султана из главного воина пограничного княжества в правителя империи, занимавшей континенты, но оставлявшей воинов на обочине. Жизнь султанов была отмечена мобильностью, их детство проходило в управлении провинциями. В небольших городах Анатолии принцы обучались военному искусству и управлению страной. Как только султан умирал, его сыновья мчались в столицу, чтобы взойти на трон, сражаясь и в конечном счете убивая братьев.

Старший сын и преемник Мурада III, Мехмед III, был последним принцем, отправленным обучаться в провинцию. Он также оказался последним, кто применил закон о братоубийстве при восшествии на престол, приказав задушить девятнадцать братьев, включая младенцев, шелковой тетивой[626]. Этот экстремальный акт встревожил подданных за стенами дворца: по словам османского хрониста, «вопли о судьбе невинных людей поднялись до небес»[627]. Отец Мехмеда III, Мурад III, обладал таким неутолимым сексуальным аппетитом, что без разбора брал в постель девственниц и вдов, и за время правления произвел на свет более ста детей[628]. Им двигала похоть, поэтому император не прислушался к светскому закону, который велел не иметь так много детей мужского пола, чтобы, по словам османского интеллектуала, те не были в итоге так «жестоко и расточительно» убиты в юном возрасте[629]. Двадцать семь дочерей, семь беременных наложниц и множество других служанок Мурада III были отправлены с евнухами и слугами в Старый дворец, поскольку мать Мехмеда III, рабыни и дети заняли свое место в гареме дворца Топкапы[630].

Приход Мехмеда III к власти оставил глубокий след. После этого трон переходил от принца к принцу, от брата к брату, в порядке убывания возраста. После смерти султана его 13-летний сын Ахмед I (1603–1617 гг.) был немедленно возведен на трон и стал первым султаном, которому сделали обрезание после воцарения[631]. В отличие от предшественников, новый правитель был молод и не имел военного или административного опыта. Чтобы обрести легитимность в глазах армейских командиров, он ритуально опоясался мечом – вероятно, принадлежавшим Осману I – в рамках церемонии восшествия на престол[632]. Ахмед также пощадил своего младшего брата Мустафу, заключив его в той части дворцового гарема, что находилась рядом с покоями валиде-султан. Изолированные от внешнего мира комнаты в последующие столетия получили название «клетка»[633]. В 1617 г., когда Ахмед I скончался в возрасте двадцати семи лет, его трон унаследовал брат; 26-летний Мустафа стал Мустафой I (1617–1618, 1622–1623 гг.)[634].