Осьминог

Море вдалеке было темным и странно спокойным: несмотря на довольно сильный ветер, в нем совершенно не было волн. Поверхность воды, гладкая и блестящая, упруго вздымалась, похожая на гигантский шелковый занавес, раздуваемый ветром. По краю этого занавеса тянулась тонкая, едва различимая полоска пены, казавшаяся неподвижной. С трудом оторвав взгляд от этого зрелища, Александр развернулся и что есть силы бросился бежать к дому Изуми, не обращая внимания на жгучую боль в колене. Система оповещения, в последние минут двадцать не замолкавшая ни на секунду, из-за помех тараторила что-то неразборчивое, отчетливо было слышно только одно слово: «нигэро-о!»[266], которое мужской голос произносил по несколько раз подряд, сильно растягивая последний слог. Александр запнулся о валявшуюся посреди дороги глиняную ловушку для осьминогов, отшвырнул ее пинком и, перепрыгнув очередную трещину в земле, побежал вдоль последнего крошечного квартала, остававшегося до его цели. Ему казалось, что он слышит шум воды, переливающейся через бетонные ограждения.

Изуми стояла на улице перед домом, прижимая к груди скомканное шерстяное покрывало. На ней был фартук с большими красными камелиями, в котором она обычно готовила Александру завтрак. Увидев Александра, она охнула и вместо приветствия воскликнула:

– Арэкусандору-сан! А дурак Исида говорил, что вы не придете!

Александр крепко ее обнял.

– Как вы, Мацуи-сан? С вами все в порядке?

– Все в порядке, вот только дома полный разгром, все с полок попадало. Но, если постараться, можно за пару дней навести порядок, только, боюсь, холодильник сломался и все продукты испортятся, а я вчера купила прекрасной свежей хурмы, думала вас порадовать… да еще бутылку «Одзэки», в кои-то веки взяла сакэ не в картонной коробке, и на тебе… что же теперь будет с моей маленькой гостиницей…

– Мацуи-сан! – Александр отстранился от нее и с силой встряхнул. – Вы что, не слышали?! Сюда идет цунами!

– Что? – Женщина подняла на него заплаканные глаза.

– Цунами, Мацуи-сан! – Заорал Александр и испугался, что еще немного, и он залепит Изуми пощечину. – Большое цунами, вы что, не слышите?!

– Старый персик в саду упал, – тихо проговорила Изуми, не обращая внимания на его крики. – Прямо на стену дома и повредил крышу, можете себе представить? Надо было попросить вас срубить его, да мне все было жаль, его ведь еще отец посадил…

Александр на долю секунды опешил.

Вода переливается через ограждения – кажется, что очень медленно, но на самом деле быстро, так быстро, что от нее невозможно убежать, как бы быстро ты ни бегал, как будто великан наклонил огромную пиалу с чаем.

– …какая-никакая, а все-таки память, – всхлипнула Изуми.

– Пойдемте! – Оцепенение, сковавшее было Александра, отпустило его, он крепко схватил Изуми за руку и потащил в дом.

– Что вы делаете, Арэкусандору-сан, – запротестовала Изуми, – туда нельзя! Там ужасный беспорядок!

– Замолчите! – Он с силой сжал ее руку, она вскрикнула от боли и подчинилась.

В доме действительно царил полный разгром: отшвырнув в сторону упавшую вешалку, Александр протащил Изуми через прихожую и коридор, который, на счастье, был свободен, и, распахнув настежь дверь во внутренний двор (смазанные петли повернулись бесшумно), вытолкал женщину в сад. Старое персиковое дерево действительно свалилось: его корни выворотили здоровенный пласт земли, и образовавшаяся черная яма была похожа на открытую пасть выловленной из воды рыбины. Ветер трепал его листву, и персик по привычке скрипел и стонал ветвями, как будто не понимая, что с ним произошло.

– Быстрее!

– Что? – Испуганно повторила Изуми.

Александр услышал нарастающее шипение – как будто волна накатывается на песчаный берег, только намного громче.

– Полезайте на дерево, скорее!

– Что?!

Он подтащил ее к упавшему стволу, вскарабкался на него и помог Изуми, которая одной рукой мертвой хваткой сжимала свое шерстяное покрывало. Она наконец очнулась от шока и стала покорно выполнять его указания.

– Ну же!

– Я боюсь! Я в детстве никогда не лазала по деревьям!

– Не бойтесь, Мацуи-сан, я с вами! – Ляпнул Александр первое, что пришло ему на ум.

– Ну хорошо… – Она неожиданно легко согласилась.

– Да быстрее же!

– Да-да, я стараюсь изо всех сил, Арэкусандору-сан!

– Снимите туфли!

– Но это совершенно новые туфли! Я их специально надела, вдруг что…

– Быстро сняла, я сказал! – Рявкнул Александр.

Изуми скинула с ног туфли (конечно, они были ей немного велики[267]), и они упали на аккуратно подстриженную траву внизу – две хорошенькие лакированные европейские туфельки, – наверное, она долго на них копила и, когда уже накопила, все присматривалась и не решалась купить, подходила к витрине магазина и замирала от счастья, что скоро они будут принадлежать ей. Шум воды совсем близко: волна, перепутавшая город с пляжем, была уже за оградой сада. Голос из системы оповещения продолжал повторять свое «нигэро-о!», но уже без прежней настойчивости.

– Давайте, тут совсем немного! – Он протянул ей руку, и Изуми схватилась за нее.