Основание. Пятый пояс

Да, вот такой я молодой магистр Ордена, который о таких тонкостях совершенно ничего не знает. Я даже здесь и сейчас, пройдя много недель бок о бок с погибшими, стоя над их могилами, с трудом припоминаю имена трёх из них. Таким ли должен быть настоящий магистр Ордена? Таким ли должен быть глава такой маленькой семьи, как у нас?

Конечно же, нет.

С другой стороны, мне же легче и проще, что я не успел привязаться к ним. Как сказал Седой — это не должно стать преградой для меня. И не станет. Даже Бирам, который столько дней шёл от меня на расстоянии вытянутой руки, не стал для меня товарищем. Подчинённый, собрат по семье, не более. Мне даже Кирт и Гавал, давно оставшиеся позади командиры моих бойцов ближе и родней. Возможно, это даже в чём-то правильно. Или нет.

Я медленно согнул спину, поднял перед собой сжатый правый кулак. Левая рука безвольно висела, примотанная к груди. Несмотря на прошедшую неделю, я только в начале пути её восстановления.

Молча почтив память погибших, я разогнулся и коротко сообщил:

— Теперь можем выдвигаться.

Седой кивнул, а спустя десять шагов продолжил:

— Это красивое место. Оно достойно продолжить традицию. Идущие Сломанного Клинка обретут здесь последний покой.

Я не стал спорить. Если молодой глава семьи ничего не понимает в сути стремлений простых идущих своей семьи, в их желаниях, надеждах и месте, в котором они хотят найти своё последнее пристанище, то ему нужно назначить хранителя традиций, который в этом понимает. Седой отлично подходит на эту должность, лучшей кандидатуры, наверное, и не сыскать.

Чуть ниже по тропе к нам присоединился Рутгош, Зеленорукий и остальные, кто был здесь, даже те, кто до этого медитировал, созерцая Сердца Стихий. Дальше мы просто шли по отмеченной тропе, на которой не осталось ни одной ловушки. Или же обходили их. Искатели всё это время не сидели на месте.

По-хорошему нам бы всем бежать по этой безопасной тропе, используя техники усиления, но я был на это не способен, поэтому мы лишь неспешно шли. Сначала вниз, затем вверх, затем круто вверх и снова вниз, следуя тропой, которая повторяла рельеф хребта, и всё сильней уводила нас от статуи, которую я запомню навсегда.

Слева к небу поднимались острые заснеженные вершины, справа до горизонта простирались невысокие серые, безжизненные скалы, тут и там расколотые глубокими ущельями, а впереди маячили развалины города.

Я ступал осторожно, не очень доверяя своим ногам на неверных камнях, среди которых собратья проложили дорогу. Мы начали спуск, и серые, словно выцветшие, скалы теперь вздымались по обе стороны от нас, их вершины тонули в набежавших облаках. Я беспокоился о ногах, но скоро обнаружил, что словно не получается вдохнуть полной грудью, хотелось вдохнуть ещё сильней, но не выходило. Мы, вроде как, начали спускаться, отдаляясь от снежных вершин, но ощутимо похолодало, и дыхание теперь вырывалось изо рта облачками пара.

Тропа сузилась ещё сильней, сдавливая нас скалами, налетел внезапный порыв ветра, который ощутимо меня качнул. Я напомнил себе, что использовать Опору нельзя, что лучше уж ухватиться за Зеленорукого, а затем поражённо замер: впереди, на горе, что открылась после изгиба тропы, насколько хватало глаз, простирался по его склону ледник, уходя вверх, едва ли не к самой вершине.

Я прикрыл глаза, ощущая, что даже так горы давят на меня своим размером. В чём-то это было сравнимо с морем, в чём-то это было сильней, чем море. Наверное, всем, у кого стихия земля, для познания предела, сути мощи своей стихии, нужно было уходить сюда, в горы. Здесь, среди этих древних камней и льдов, которые были гораздо старше Древних, они могли бы постичь свою стихию и создать средоточие. Тишина звенела в ушах, нарушаемая лишь редким шорохом осыпающихся камней и завыванием ветра в расселинах. Потрясающе, воет почти так же, как…

— Молодой глава?

Я раскрыл глаза, скрывая досаду, отмахнулся от Седого и снова зашагал по тропе.

Она нырнула вниз и влево, огибая здоровенную скалу, которая в любом другом месте могла бы назваться горой, вновь начала подниматься вверх, скрывая от наших взглядов ледник, и в итоге вывела нас к огромной расщелине, через которую был перекинут не менее огромный мост.

И не просто мост, а мост, который держали на своих руках ещё два каменных идущих. Их ноги твёрдо стояли на дне ущелья, глубоко уходя там в бурный поток реки, их головы были на уровне той самой горы, что осталась позади нас.

Слева был мужчина. Широкие плечи, почти перегородившие ущелье от края до края, могучие руки, суровый взгляд исподлобья. Ему было бы впору выдавать испытания для тех, кто вступил на его мост.

Справа была женщина. На полголовы ниже и гораздо уже в плечах. Взгляд её был теплей, а на губах безвестный создатель оставил улыбку.