Читаем Основания новой науки об общей природе наций полностью

Таким образом, истинным оказывается то Предание, что Ценз Сервия Туллия, поскольку с него начал подготовляться материал и поскольку из него возникали соответствующие поводы, стал основой народной свободы (как выше об этом шла речь на основе гипотез в «Примечаниях к Хронологической Таблице»; в том месте; где говорится о законе Публилия). Именно это установление; зародившееся в пределах самого Рим, а не Законы XII Таблиц; пришедшие; якобы; из Афин; действительно установило Демократическую Республику; и Бернардо Сеньи то, что Аристотель называет Демократической Республикой; переводит на тосканский язык как Republica per Censo вместо «свободная народная Республика»{439bis}. Все это нам доказывает сам Ливий: хотя он и не знает положения римского государства тех времен; все же он рассказывает про жалобы благородных на ТО; что они больше потеряли вследствие этого закона в городе; чем вне его приобрели оружием за тот год; когда они одержали много больших побед. Именно по этой причине Публилий; автор закона; был прозван Народным Диктатором. При народной свободе; когда весь народ составляет город; гражданская собственность (dominium civile) теряет специфическое значение «публичной собственности» (dominium publicum); хотя она и была названа «гражданской» от слова «город»; она распылилась среди всего множества частных владений (dominium privatum) римских граждан; которые позднее и стали составлять Римский город. Dominium optimum (неограниченная собственность) постепенно меркло в своем первоначальном значении «сильнейшей собственности» (dominium fortissimum); как мы сказали выше; не ослабленной никаким обременением; хотя бы даже публично-правовым; и сохранило значение лишь владения; свободного от всякого частного обременения (сервитута). Квиритская собственность уже не обозначала больше такую собственность на землю; при которой владение принадлежало клиенту или Плебею; а благородный; от которого исходила такая собственность, должен был защищать ее. Благородные были первыми auctores juris Римского Права: вследствие того, что Ромул установил именно в этом виде клиентелы, Благородные должны были сообщать Плебеям такие законы, о которых сейчас идет речь, а не другие. Ведь какие законы должны были благородные сообщать Плебеям, если последние до 309 года от основания Рима не имели прав гражданства и если в течение ста лет после Законов XII Таблиц благородные хранили законы в тайне от плебса в своей Коллегии Понтификов? Ведь благородные, как хранители права (auctores juris), находились в те времена примерно в таком же положении, как владелец купленного участка, от которого третье лицо отбирает этот участок и которое должно было бы указать своего праводателя (auctor juris) для того, чтобы тот его защитил. Дальше, создалось понятие бонитарной собственности в смысле частной собственности, защищенной от виндикации, в отличие от такой бонитарной собственности, которая сохраняется просто владением. Тем же самым и не иным порядком та же вечная природа Феодов снова повторилась во времена второго варварства. Возьмем, например, Французское Королевство: в нем многочисленные Провинции, составляющие его теперь, были суверенными Синьориями Государей, подчиненных Королю этого Королевства; Здесь имущества этих Государей не были подчинены никакому общественному налогу; позднее или по наследству, или же за восстания, или в результате конфискации они были инкорпорированы в это Королевство, и все имущества этих Государей ex jure optimo оказались подлежащими публичному обременению, ведь дома и земли Этих Государей, составлявшие личную собственность Королевских Домов, или по родству или в виде пожалования переходили к вассалам и оказывались тогда подлежащими обложению данями и податями. Таким образом, в наследственных королевствах собственность ex jure optimo постепенно перемешивалась с частной собственностью, подлежащей публичному обложению. Так же и Казна (fiscus), частное имущество Римского Принцепса, постепенно смешивалась с Эрарием. – Это Исследование Ценза и Эрария было самым трудным из всех наших размышлений о Римских вещах, как мы указывали в «Идее Произведения».

О происхождении римских комиций{440}

Перейти на страницу:

Все книги серии PHILO-SOPHIA

Этика
Этика

Бенедикт Спиноза – основополагающая, веховая фигура в истории мировой философии. Учение Спинозы продолжает начатые Декартом революционные движения мысли в европейской философии, отрицая ценности былых веков, средневековую религиозную догматику и непререкаемость авторитетов.Спиноза был философским бунтарем своего времени; за вольнодумие и свободомыслие от него отвернулась его же община. Спиноза стал изгоем, преследуемым церковью, что, однако, никак не поколебало ни его взглядов, ни составляющих его учения.В мировой философии были мыслители, которых отличал поэтический слог; были те, кого отличал возвышенный пафос; были те, кого отличала простота изложения материала или, напротив, сложность. Однако не было в истории философии столь аргументированного, «математического» философа.«Этика» Спинозы будто бы и не книга, а набор бесконечно строгих уравнений, формул, причин и следствий. Философия для Спинозы – нечто большее, чем человек, его мысли и чувства, и потому в философии нет места человеческому. Спиноза намеренно игнорирует всякую человечность в своих работах, оставляя лишь голые, геометрически выверенные, отточенные доказательства, схолии и королларии, из которых складывается одна из самых удивительных философских систем в истории.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Бенедикт Барух Спиноза

Зарубежная классическая проза

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги