Основания новой науки об общей природе наций

Три таких места находятся в «Илиаде»: в первом он рассказывает, что Бриареем называют этого гиганта Боги, а люди – Эгеоном{234}. Во втором он рассказывает об одной птице, которую Боги называют χαλϰίδα, люди – ϰύμινδιν{235}; в третьем – что реку Трои Боги называют Ксантом, а люди – Скамандром{236}. В «Одиссее» два места: первое – Боги называют πλαγϰτὰς πέτρας{237} то, что люди называют «Сцилла и Харибда»; второе – где Меркурий сообщает Улиссу тайну против колдовства Цирцеи, – Боги это называют μῷλυ, и знание этого совершенно недоступно людям{238}. Об этих местах говорит Платон – много, но впустую. Позже Дион Хризостом{239} обвинял Гомера в обмане – он будто бы понимал язык Богов, что, естественно, недоступно для людей; мы же полагаем, что, может быть, в данных местах у Гомера под Богами следует разуметь Героев, которые, как немногим ниже будет показано, брали себе имена Богов в противоположность Плебеям своих городов – последних Герои называли «людьми»; также и во времена вернувшегося варварства вассалов называли homines (как это с удивлением отмечает Готман{239bis}); а grands seigneurs, например, во времена вернувшегося варварства хвастались тем, что обладают удивительными секретами медицины. Таким образом, подобные наименования оказываются не чем иным, как отличием речи благородных от простонародной речи. Нет никакого сомнения, что у Латинян Языком Богов занимался Варрон; как было указано в Аксиомах{240}, он имел достаточно прилежания, чтобы собрать тридцать тысяч имен Богов, – этого было бы достаточно для обширного Словаря Богов, при помощи которого люди Лациума могли выразить все свои человеческие нужды; последних же в те простые и скромные времена было, конечно, очень немного, так как существовали только нужды, необходимые для жизни. Также и Греки насчитывали тридцать тысяч Богов, как и об этом было сказано в Аксиомах: Греки из каждого камня, из каждого источника или ручья, из каждого растения, из каждой скалы делали Божество; в их числе были Дриады, Гамадриады, Ореады, Напей{241}. Совершенно так же Американцы из каждой вещи, превосходящей их маленькую способность разумения, делают Богов. Таким образом, мы принуждены считать Божественные Мифы Латинян и Греков первыми истинными иероглифами, т. е. священными или божественными характерами Египтян.

На втором языке, соответствующем Веку Героев, по словам Египтян, говорили символами: к этим символам должны быть сведены Героические образы, т. е. немые подобия (Гомер называет их σήματα «знаки»), посредством которых писали Герои. Следовательно, эти символы должны были быть метафорами, изображениями, подобиями, сравнениями; позднее в артикулированном языке они составляют все богатство Поэтической Речи. Гомер, согласно решительному отрицанию Иосифа Еврея, оказывается первым Автором Греческого Языка (раз до нас не дошло еще более древнего Писателя), а вместе с тем и первым Автором всего Язычества[122]. Древнейшие памятники Латинского языка – это Фрагменты Салийских Песнопений, а первым Писателем, о котором нам рассказывают, был поэт Ливий Андроник. Когда варварство вернулось в Европу и когда там снова зародились новые языки, то первым Языком Испанцев был так называемый Язык Романсов и, следовательно, Язык Героической Поэзии, так как Романсеро были Героическими Поэтами времен вернувшегося варварства. Во Франции Первым Поэтом на народном французском языке был Арно Даниэль Пакка{242}, первый из всех Провансальских Поэтов, процветавший в XI веке. Наконец, Первыми Писателями в Италии были Флорентийские и Сицилианские стихотворцы, соблюдавшие рифму.

Письменная речь Египтян, основанная на соглашении разделенных расстоянием людей взаимно сообщать насущные и общие жизненные нужды, должна была родиться у плебеев, народа, первенствующего в Египте; может быть, это был народ Фив, царь которых Рамзее, как выше было сказано, распространил свою власть на всю эту великую нацию. Ведь для Египтян этот язык соответствует Веку людей, а «людьми» назывались плебеи героических народов в отличие от Героев, как это было сказано выше. И следует признать, что этот язык произошел от свободного народного соглашения, соответственно тому вечному свойству, что существует у народов право говорить и писать по-народному: поэтому когда император Клавдий изобрел три новые буквы, необходимые для латинского языка, то римский народ не захотел их усвоить{243}; так же и Итальянцами не были восприняты изобретенные Джорджо Триссино буквы, которых, по его мнению, недоставало для итальянского произношения[123].