Основания взаимодействия ментальностей (на примере христианской и мусульманской цивилизаций)

Первый день симпозиума был посвящен месту и роли России и русской духовности в межцивилизационном диалоге. Многие докладчики говорили о необходимости прояснения такого понятия, как "Русская идея". (М. А. Маслин, А. И. Абрамов). Р. Г. Ланда в своем докладе отмечает, что мозаичность и синкретичная многомерность российской цивилизации – выигрышные ее составляющие, позволившие русской культуре и мысли избежать крайностей западноцентризма и востокофобии и свидетельствующие о творческой незавершенности русского духа, его соборности и всемирно-примирительном значении. В этом и заключается, по мнению докладчика, суть "русской идеи".

С точки зрения А. П. Скрипника (Арзамас), прежде чем спасать и примирять другие страны и народы, русские должны сначала спасти самих себя, разрушив заимствованный и губительный стандарт «цивилизованной» бездуховности Запада. Единственный положительный ориентир в этом направлении, с точки зрения докладчика, – русская православная церковь, сохранившая "беспримесную чистоту славянской духовности и самостояние по отношению к Западу". [16, с.174].

Со своей стороны хочу заметить, что слабость современной российской мысли заключается в следующем: вместо того, чтобы определить понятие "российская идея", рассматривается лишь "русская идея". Не определено понятие «россиянин», не осмыслено единство многонационального государства Россия.

В последующие два дня работы симпозиума дискуссия развернулась вокруг проблемы межцивилизационного диалога Востока и Запада. О сложностях этого диалога говорил в своем выступлении А. Хантер (Великобритания). По мнению докладчика, китайская религия, как и ментальность вообще, не укладывается в круг привычных для западной науки методологических универсалий и оценочных критериев. Генезис и функции китайской ментальности определяются не психической активностью или тягой к сверхъестественному, а тотальным процессом социализации индивида и межиндивидуальных отношений китайского общества, – социализацией, фатально управляемой изначальным и безусловным параллелизмом двух иерархий: бытийственной (небесной, космологической) и социальной (властной, государственно-имперской). В этом же духе высказался Д. Секстон (Великобритания). По его убеждению, китайская религиозная культура непроницаема для западного сознания. Испытать состояние посвящения в ее "сакральную идентичность" можно только двумя путями: или с помощью нетрадиционной "модальной методологии" (термин Д. Зибермана), или внедряясь в нее "путем зерна" (В. Ходасевич), т. е. постепенно прорастая в ее сущность и тем самым освобождаясь от ограничений западной психологии (опыт Рихарда Вильхельма, описанный К. Г. Юнгом) [16, с.175].

Некоторые уточнения по этому вопросу внесла М. Т. Степанянц. Она согласилась с аксиомой параллелизма цивилизационных признаков Востока и Запада, до сих пор затрудняющих продуктивный диалог между ними. Например, в китайском и индийском традиционных обществах понятие справедливости, столь характерное для западного менталитета, несет в себе принципиально иное содержание: "если в западной системе ценностей справедливость понимается как нормативный порядок взаимоотношений между людьми, сознательно учреждаемый и закрепляемый в регламенте секулярного права, то для индийской и китайской цивилизаций справедливость, как и вообще благо, есть восстановление нарушенного социально-природного баланса, непременно освященного сакральной традицией". [16, с.76] Поэтому, как отмечает М. Т. Степанянц, прямая имитация или искусственное насаждение западных образцов культуры в странах восточного региона осложняют контакты и обостряют противоречие между Западом и Востоком (к примеру, политика тотальной вестернизации в монархическом Иране привела к обратному результату – исламскому фундаментализму). В нашей работе уже обращалось внимание на это. Сообщение докладчика еще раз подтверждает вышеприведенные опасения.

Оживленный интерес вызвало обсуждение генезиса, природы и специфики мусульманской цивилизации. И это не случайно. Как отмечает Е. Н. Аникеева и А. В. Семушкин, освещающие деятельность симпозиума, "исламский фактор в мировой политической и культурной жизни за последние десятилетия настолько возрос, что без его учета в теории или на практике любые проекты исторического будущего и, в частности, проекты межцивилизационного общения Востока и Запада представляются утопическими и потому бесперспективными". [16, с.176]