Основной компонент

Кригеру удалось сделать вервольфов практически не убиваемыми, но я полагал, что «конструктивные недостатки» остались неизменными и у модернизированных зверушек. Во время штурма фабрики могло произойти все что угодно, и я не имел права сбрасывать со счетов возможное столкновение с оборотнями. А раз так, мне следовало быть во всеоружии. Врага нужно хорошо изучить, но делать это лучше в спокойной обстановке, а не во время горячечной лихорадки боя. Просто так будет больше шансов на победу и выше вероятность выйти из схватки живым.

В особняке барона меня ждал сюрприз: в кабинете Валленштайна был такой же разгром, как и в лаборатории. Вся мебель оказалась перевернута, выдернутые из стола ящики лежали на полу, тетради валялись в камине. Вернее, не сами тетради, а обожженные кусочки коленкоровых обложек. Хорошо хоть, записная книжка барона уцелела: я положил ее в карман шинели, перед тем как отправиться к Кригеру.

Я тупо посмотрел на груду бумажного пепла. Планы узнать больше об уязвимостях оборотней растаяли, как дым над рекой. Не зря отец говорил: надо все делать вовремя. Вот не поленился бы тогда, пересилил себя, выписал нужные сведения и не хлопал бы сейчас глазами с глупым выражением лица.

Рыча от бессильной злобы, я резким взмахом руки снес канделябры с каминной полки. Бронзовые гетеры звонко брякнулись на пол, при этом у одной из них погнулась рука, а у другой отвалилась круглая подставка. Неровно виляя, она покатилась к журнальному столику, завернула за его ножку, обо что-то мелодично звякнула и упала.

Я проследовал по ее маршруту. На полу, рядом с подставкой, лежал голубоватый кристалл в виде черепа. Я подобрал находку, внимательно осмотрел со всех сторон. На плохо отшлифованном основании остались следы клея, тонкие едва различимые царапинки по краям указывали на места крепления к оправе. В памяти мгновенно вспыхнул столик в «Тевтонском рыцаре» и поправляющая галстук рука оберфюрера с перстнем на безымянном пальце.

Неужели это Шпеер устроил погром в лаборатории и особняке и сжег записи? Но зачем? Вывод напрашивался сам собой: он знал о приказе Гитлера и о том, что ждет Валленштайна в случае провала. Уничтожая результаты многолетней работы барона, Шпеер приближал его конец.

Я догадывался о давней вражде между ними, но не знал, из-за чего она возникла. Может, Валленштайн когда-то перешел ему дорогу, и с тех пор Шпеер ждал подходящей возможности отомстить ему и наконец-то дождался? По большому счету, меня не волновало противостояние барона и оберфюрера, но оно могло стать серьезной помехой. Вот как сейчас, например. Хотел освежить в памяти необходимые сведения, да не вышло.

Ладно, с вервольфами я как-нибудь разберусь. Не факт, что мне с ними вообще придется иметь дело. В крайнем случае, буду бить в голову. Какая бы мощная регенерация у них ни была, а перемолотый в кашу мозг даже ей восстановить не под силу. Главное, чтобы Шпеер потом не вставлял мне палки в колеса. Конечно, хочется верить, что никакого потом не будет, но мне почему-то казалось, что это не так.

Я еще раз посмотрел на кристалл, бросил его в камин и покинул кабинет.

Глава 9

Ровный рокот мотора способствовал анализу непростой ситуации. В основе моего плана лежал артефакт, вернее, его свойства. Я хотел уничтожить обломок камня, а потом вплотную заняться запасами вакцины на фабрике, но Шпеер меня опередил и спутал все карты.

Бог с ним, со Шпеером. В Германии, как и во всем мире, завистников хватает. Проблема в том, как он проник в дом? Неужели благоверная Валленштайна неожиданно вступила в игру? Может, она догадалась, что я не ее муж? Возможно. Тогда, выходит, Сванхильда и Макс действуют заодно. Интересно, что их объединило?

Я вспомнил первую встречу с оберфюрером и разговор после стычки с подвыпившими франтами. Тогда он с ненавистью высказался о богатых прожигателях жизни. Несомненно, с его точки зрения, Валленштайн тоже относился к этой категории: титул, деньги, положение в обществе, Гитлер не обделяет вниманием, если не сказать больше.

По сравнению со Шпеером Валленштайн просто счастливчик, баловень фортуны! Оберфюрер происходил почти из низов: мать прачка, отец слесарь на ремонтно-механическом заводе. Типичный представитель пролетариата, человек, который сделал себя сам.

Как он должен относиться к тому, кто в силу рождения и путем удачной женитьбы получил больше возможностей и обошел его в борьбе за благосклонность фюрера? Правильно! Ненавидеть и страстно желать мести.

Ну ладно, мотив оберфюрера ясен как белый день: деньги, власть и все такое. А что Сванхильда? Какой прок ей выступать против мужа? Может, она решила, что он женился на ней из-за денег? Так большинство великосветских браков на этом основаны.

Измена? Тоже не вариант. Валленштайн был помешан на работе и все время пропадал в лаборатории. Стоп! А почему я думаю об измене в этом ключе? А если это барон рогоносец, а третий в треугольнике – Шпеер?