Основной компонент

Я скинул шинель, повесил вместе с куртешкой Марики на вешалку в углу. Помог девушке снять ботинки и сам стянул с ног сапоги. Потом взял из баронского кабинета канделябр. Правда, пришлось подобрать его с пола, выправить изогнутую руку гетеры и воткнуть в подставки сломанные свечи, предварительно заляпав места соединения раскатанными между пальцами кусочками воска. Получилось не очень. Некогда стройные свечи теперь выглядели как пальцы артритника, но это не мешало им исправно функционировать.

Язычки пламени колыхались в такт моему движению, заставляя корявые тени кривляться на стенах. Отзвуки шагов звенели под потолком, затухая в узорах скрытой в полумраке лепнины. Боковым зрением я видел светлые блики на красивом лице Марики и пляшущие огоньки в ее глазах. Она всю дорогу вертела головой, охала да ахала, любуясь красотой интерьера, особенно притягательном при таком освещении.

На кухне я щелкнул выключателем, и вся романтика сразу улетучилась струйками дыма от задутых свечей. Марика села на стул, сложила руки на коленях и стала наблюдать за мной. А я уже вовсю хозяйничал: вымыл руки с мылом, зажег плиту, достал из холодильника окорок, масло, каретку с яйцами и бутылку вина. Покромсал мясо тонкими ломтиками и кинул на дно шипящей растопленным маслом сковородки.

Марике надоело сидеть просто так. Она слезла со стула, подошла ко мне со спины и обняла за плечи. Я в это время уже разбил яйца в миску и теперь взбалтывал их вилкой.

– Я хочу помочь, – сказала она и поцеловала меня в щеку.

– Да не вопрос. Вон хлеба порежь, только руки вымой сначала.

– Мог бы и не напоминать. Я девушка воспитанная и соблюдаю правила личной гигиены, – с деланой обидой в голосе заявила Марика.

Я поставил миску на стол, развернулся и, обхватив ее за талию, поцеловал в губы.

– Извинения приняты, – улыбнулась она и прошла в угол кухни к эмалированной раковине.

Пока Марика мыла руки, я деревянной лопаткой перевернул подрумянившиеся с одной стороны ломтики окорока, залил их болтушкой из яиц и накрыл крышкой.

К тому времени, как я принес тарелки с дымящейся яичницей к столу, Марика уже нарезала толстыми кусками пшеничный хлеб и теперь с аппетитом ела его. Я только поставил на стол тарелку, как она схватила вилку с ножом и жадно накинулась на еду.

– Не спеши, сейчас открою бутылку, выпьем по бокалу вина.

Я с треском сорвал с горлышка защитную упаковку, вооружился штопором и с громким хлопком вытянул пробку.

– За что? – поинтересовалась Марика, накалывая на вилку кусочек жаренного с яйцом мяса.

Я пожал плечами, держа пустой бокал в одной руке и открытую бутылку красного вина в другой.

– Да за что угодно. Хотя бы за счастливое бегство с фабрики.

– Вот именно – бегство. Мы с тобой сбежали, а сколько там хороших парней полегло? За это пить не хочу.

– Тогда за наше знакомство, мы ведь его так и не отметили.

– За знакомство? – Марика, хитро прищурившись, посмотрела на меня. – Ну, если так называется твое спасение от разъяренного Янека, то я согласна.

Я хмыкнул, качая головой, наполнил бокалы на одну треть и отдал один из них Марике. Стеклянные края со звоном соприкоснулись. Марика лишь слегка пригубила и поставила бокал на стол, зато я осушил свой до дна и плеснул еще. Пить очень хотелось, а это вино оказалось недурным на вкус и прекрасно утоляло жажду. Расправившись со второй порцией «Паласио де Монсалюд», я последовал примеру Марики и тоже набросился на еду.

Когда голод свернулся на дне желудков сытым котенком, мы взяли с собой бутылочку с бокалами и плавно перебазировались в кабинет Валленштайна. Там я разжег в камине огонь, поднял опрокинутые на бок кресла и придвинул их к очагу.

Марика деликатно не заметила царивший повсюду бардак и примерно через полчаса спросила, где здесь можно «почистить перышки». Я отвел ее на второй этаж в просторную ванную комнату в конце крыла. Марика пустила воду, покрутила вентили, настраивая нужную температуру. При этом она подставила ладошку под тугую струю, брызгаясь, как ребенок. Я тут же промок, но, как настоящий джентльмен, промолчал, закрыл за собой дверь и тоже решил смыть с себя грязь, пыль и пороховой нагар. Благо с ванными комнатами в особняке не было проблем.

Лежа в облаках душистой пены, я вернулся к мыслям о Сванхильде. Мне никак не давала покоя оргия в старинном замке и появившийся после нее браслет. Зачем он ей? Для чего? На самом деле вызвать демона в наш мир? Тогда в какое время и в каком месте земного шара? И где сейчас сама Сванхильда? М-да! Одни вопросы и никаких ответов.