Основы человечности для чайников

Реветь прилюдно Ксюха не любила. Вообще реветь не любила и очень старалась не делать этого без веской причины. Когда Тимур чары снимал – там, понятно, слезы были от боли, да и не заметил он ничего, даже не смотрел. От кошмаров еще бывало, но в такие моменты мозг отключался, так что не считается. А сейчас-то с чего?

С чего-то.

Просто так.

Оно само.

Само сейчас пройдет.

– Ксю, посмотри на меня.

Не проходило.

Ксюха давилась рыданиями, хрипела, пытаясь хоть как-то удержать внутри слезы и эмоции, но они все равно прорывались. Глаза щипало, щекам было мокро и горячо. И стыдно.

Стыдно, конечно, было не только щекам, но и всей Ксюхе в целом. Потому что нельзя же так. Бабушка всегда говорила, что от слез никакой пользы. Нельзя реветь, надо быть сильной и самостоятельной, а если у тебя проблемы – просто брать и решать их, потому что вместо тебя никто с ними не разберется. И никто тебя не спасет.

Бабушка никогда не плакала. Вообще никогда. Это Ксюха была такой неженкой…

– Да что с тобой? – Людвиг рывком развернул ее к себе, прижал к груди, обнял. Теперь рыдания заглушал его свитер. – Я пошутил. Пошутил, слышишь? Не собираюсь я никуда перед смертью прятаться, я же не слон. И вообще в ближайшее время умирать не планирую.

– Честно?

– Честней некуда. Обещаю, буду сопротивляться, сколько получится. Хотя… это не от меня зависит. Магия-то все еще во мне, и она сама будет бороться с любым посторонним влиянием.

– Это как?

– Примерно как при обычной болезни: в организм проникает вирус, организм начинает защищаться, поднимается температура…

– И в конечном итоге организм загибается уже не от вируса, а от температуры и всякого прочего цитокинового шторма.

– Ты какие-то ужасы рассказываешь.

– Можно подумать, у тебя внутри не ужас, а обыкновенная простуда!

– Я могу сопротивляться, – упрямо повторил Людвиг.

– Бесконечно? Или пока не победишь?

– Какое-то время.

– А потом?

– А потом я немного передохну – и что-нибудь придумаю.

– Придумай прямо сейчас! Возьми и придумай, ты же гений!

Говорить в свитер было неудобно, в рот постоянно лезла шерсть, и отдельные ворсинки оставались на языке. Тьфу, гадость! Но отстраняться не хотелось, в людвиговых объятиях было тепло и уютно. Ксюха обнимала его в ответ, слышала, как бьется его сердце, чувствовала дыхание и еще… что-то. Нечто. Похожее на пузырьки лимонада, которые шипят и булькают прямо под кожей. Или на шоколадку с взрывной карамелью, которая прикольно щелкает на языке.

Ощущение было странное. Непривычное.

Впрочем, для Ксюхи и объятия не были привычными – последние несколько лет она обнимала разве что огромную игрушечную акулу, но акула никогда не отвечала взаимностью. И уж точно не булькала при этом!

– Ну уж прям гений! – Людвиг разжал руки, и пузырьковое наваждение схлынуло.

– Тимур считает, что гений.

– Это он сам так сказал?

– Нет, он так подумал. – О! А вот и подходящий повод сменить тему и уточнить все необходимое! Ксюха стерла с лица остатки слез и решительно бросилась в атаку: – Серьезно, я слышала его мысли так четко, как будто он вслух это говорил. И… я не понимаю, как это возможно?! То есть… Я правда слышу чужие мысли!

– Всех вокруг? Постоянно? – Людвиг не казался удивленным. Скорее заинтересованным. Так, слегка. Самую малость.

– Удивиться не хочешь?

– Беру пример с тебя, становлюсь совершенно непрошибаемым. Ладно, рассказывай подробности. Как это происходит, в каких ситуациях, в чем выражается? Прямо сейчас меня слышишь?

– Нет. Слышу, когда… Когда очень волнуюсь. Или когда те, кто находится рядом, тоже очень волнуются. Такое чувство, что они в этот момент так громко кричат внутри себя, что этот крик нечаянно долетает до меня.

– Кажется, понимаю. И если понимаю правильно, то дело не в громкости крика, а в некотором эмоциональном резонансе. – Людвиг запустил пятерню в волосы Ксюхи и поворошил там, словно пытался нащупать антенну, которая этот самый резонанс улавливает. – А слышишь только знакомых или посторонних людей тоже? Про Тимура я понял.

– Еще была девушка в косметическом салоне. И… – Ксюха замешкалась, вспоминая. – И все, кажется. У твоей бабушки я точно мысли не читала, наоборот, она сама мне сказала, что я слишком громко думаю. Но я не умею по-другому! И не понимаю, почему это происходит и что делать! Как это отключить?

– Во-первых, прекрати нервничать.

– Я не нервничаю! Ты же сам сказал: я непрошибаемая!

– Да, поэтому ты не просто нервничаешь, но и с совершенно непрошибаемым упрямством отказываешься это признавать. Серьезно, Ксю, заканчивай. Ты не кукла, ты не компьютер, ты живой человек и имеешь полное право истерить, особенно учитывая, что вокруг творится.

– Так, погоди! Давай определимся: мне все-таки можно истерить или нет?

– По жизни – как хочешь, а из-за чужих мыслей – не стоит. Лучше наслаждайся. Некоторые этот талант годами пытаются развить или усилить с помощью заклинаний, а у тебя само получается. Отлично же. Это, кстати, было во-вторых.

– А в-третьих? Отключить-то можно?

– Можно.

– И как?