Основы человечности для чайников (СИ)

— Поверь, эти соседи не заметят, даже если я превращусь в бегемота или внезапно обзаведусь второй головой. Я как-то возвращался домой почти голый… В такой соломенной юбке, как у папуасов, и с боевой раскраской на лице. Ну, мы сценку в универе ставили, потом пили, потом… Неважно. Так получилось. И бабуся с первого этажа, которая мне навстречу попалась, сказала только: «Ой, что-то ты совсем исхудал. Кушаешь, наверное, плохо. А вот на тебе конфетку».

— Конфетка-то хоть вкусная была?

— Нормальная, шоколадная. Короче, пошли.

Тимур с сомнением оглядел лестницу, примериваясь, куда поставить ногу. Наконец одолел три ступеньки, вздрагивая при каждом подозрительном скрипе, осторожно перешагнул дыру, постоял немного, набираясь смелости, — и остальное расстояние пробежал на одном дыхании.

— Начинаю понимать, зачем тебе знаки на каблуках.

— А я начинаю понимать, что с наблюдательностью у тебя не очень. — Людвиг демонстративно наступил на одну из отсутствующих ступенек, потоптался по воздуху и ткнул пальцем в вереницу символов, украшающую перила. — Это что?

— Откуда я знаю? — огрызнулся Тимур. — Я эти ваши каляки-маляки вообще читать не умею.

— Да ладно? Совсем-совсем?

— Ну… — Мальчишка ссутулился и обхватил себя руками за плечи, как будто замёрз. Хотя на нём даже футболка уже почти высохла, и вообще сразу после рассвета начало стремительно теплеть. День обещал быть жарким и солнечным. — А кто бы меня учил-то?

— Бабушка? — припомнил Людвиг.

— Она в Казахстане, я её видел всего два раза в жизни, да и то в детстве. Мне сначала вообще никто ничего про магию не говорил, я в неё даже не верил, потому что это… ну… как в Деда Мороза верить, или с плюшевым медведем разговаривать. Лет до семи вроде нормально, а после — глупо, засмеют. А потом, когда меня стало колбасить… Знаешь же, как оно начинается?

Людвиг знал. Знал и, пожалуй, был даже благодарен этому за то, что помог преодолеть переходный период относительно безболезненно.

И всё равно, даже заранее научившись держать энергию под контролем, он то и дело чувствовал, как магия устраивает внутри фейерверк и пытается вырваться наружу, как дыхание перехватывает от хаотичных всплесков, как прилив сил сменяется головокружением и ощущением полной опустошённости.

— Херово было? — с пониманием спросил он.

— Да не то слово. Я иногда вообще сдержаться не мог, просто орал от боли. В обмороки падал. Меня по врачам таскали, а что они скажут, если все анализы в норме? Решили, что я просто слишком быстро расту, мышцы не успевают за костями… как-то так. Говорят, такое бывает. Освобождение от физкультуры выдали, таблетки посоветовали — и всё. А толку-то от таблеток, если они вообще не для того придуманы? Только хуже становилось.

— Так же можно было и совсем выгореть. — Людвиг выудил из кармана ключи, но открывать дверь не спешил, остановился на лестничной площадке. — Серьёзно, я встречал людей, которые после такого вообще не могли пользоваться магией. Точнее, один не мог. А второй свихнулся, и ему заблокировали силу, чтобы не натворил чего-нибудь непоправимого.

— Я знаю, — кивнул Тимур. На выгоревшего он не походил, на свихнувшегося — тоже. — Теперь знаю, а тогда — понятия не имел. Мне просто всё время было плохо, а потом Динка на меня наткнулась. То есть я на неё упал, потому что голова закружилась. И только она сообразила, в чём на самом деле проблема, привела меня в чувство и научила… ну… помогла… объяснила, как справляться… Да не ржи ты!

К концу фразы Тимур был красный, как помидор.

А Людвиг — да, ржал. Потому что прекрасно знал, как юная волчица могла помочь мальчишке, загибающемуся от дисбаланса энергии.

На самом деле существовало множество способов пережить этот период: кто-то предпочитал медитацию, кто-то с головой уходил в спорт или в музыку, кто-то спасался заклинаниями и зельями. Сам Людвиг, когда становилось совсем невмоготу, превращался в волка и заваливался спать. Бабушка смеялась, что он так весь переходный возраст проспит, но не будила, только отпаивала потом чаем с малиной и мёдом.

Но все эти методы обычно проходили под девизом «спасение утопающих — дело рук самих утопающих». А вот чтобы экстренно помочь кому-то другому, проще всего было забрать у него излишки энергии, а потом распорядиться ими по собственному усмотрению.

То есть сделать то, что этот творил по поводу и без повода, а нормальные родители со своими детьми — только в случае крайней необходимости.

Одна проблема: для этого требовалась кровная связь.

Или…

Людвиг усилием воли подавил совершенно неуместный хохот и отвернулся к двери. Отпер её наконец. Открыл, кивком пригласил Тимура войти.

— Да, она меня поцеловала, — раздалось за спиной. — Ничего смешного, между прочим. И это вообще ничего не значит, это же не по любви, а как искусственное дыхание, только в магическом плане. Она мне жизнь спасла.

Кровная связь — или очень тесная эмоциональная.

А что может вызвать больше эмоций у подростка, чем поцелуй? Только то, чем подросткам заниматься вообще не положено!

Ну, или страх. Или боль. Но поцелуй всё же поприятнее!