Основы языческого миропонимания

Потеря скальпа как вместилища четвертой, возрождающейся, души (души-птицы) означала потерю способности передать свою душу по наследству, т. е. полное уничтожение. В остяцком сказании богатырь, угадывая вместе с братом результат затеваемого им похода в чужую страну, так определяет возможный исход этого предприятия: «Удастся ли нам, двум мужам, отправляющимся в хлебородные земли чужестранцев, вернуться с нашими носатыми головами или наши души, имеющие руки и ноги, придут в наш Тапарский городок…, или же наши отливающиеся (ровдужные) головные кожи будут где-либо сняты каким-нибудь мужем?» (Patkanov S., 1900. S. 21). Здесь младший брат перечисляет три возможных исхода их военно-сватовского предприятия: или они вернутся живыми; или погибнут, но их души найдут свое место в соответствующих мирах; или, потеряв скальп, они умрут окончательно, без надежды на возрождение.

Вряд ли случайно, что особую заботу о сохранении своего скальпа проявляли, судя по остяцким героическим сказаниям, благородные «мужи с косатыми головами» — князья и богатыри. Похоже, что «косатость» у обских угров была привилегией знати, показателем их преимущественного права на бессмертие. Примечательно, что превращение военнопленного в раба у угров и селькупов состояло в акте отрезания у него косы.

Видимо, с разложением родового строя четвертая душа, носительница наследования жизни, претерпевает существенные изменения. Военной знати (богатырям), как и шаманам, стало небезразлично, чья душа вселится в них при новом рождении и кому достанется после смерти их душа. Поэтому в правила наследования души была внесена важная поправка: душа простолюдина наследуется простолюдином, душа шамана — шаманом, душа богатыря — богатырем.

Богатыри и шаманы, в отличие от простых людей, могли управлять своей душой. Остяцкие богатыри, например, посылали свою душу в виде кукушки на разведку в стан врага или к союзникам с просьбой о помощи. Для этого достаточно было снять с «маковки головы» шапку и подбросить ее вверх. Однако нет твердой уверенности, о какой из душ идет речь: о душе-птице или о душе-призраке, которая также может принимать облик птицы. В данном случае следует учитывать мнение К. Ф Карьялайнена, что душа-призрак и душа-птица (вторая и четвертая души, по В. Н. Чернецову) у обских угров имеют немало общего и, чем ближе к новому времени, тем все более сближаются, обнаруживая тенденцию к взаимозаменяемости и слиянию воедино при приоритете элементов души-птицы (Karjalainen K. F., 1921. S. 28, 39–40).

Считалось, что волосы являются вместилищем души не только человека, но и богочтимых, а также жертвенных животных. Негидальцы, например, убив лося, срезали подшейную кожу вместе с шерстью и вешали на дерево («богу показать»). По их мнению, в этих волосах, которые всегда имели белый цвет, живет душа сохатого (Штернберг Л. Я., 1933. С. 507). Алтайцы вместо заклания лошади при погребении покойника нередко отрезали у нее от гривы в дар богам немного волос, т. е. отправляли в мир иной не тело, а как бы душу лошади (Галданова Г. Р., 1992. С. 84).

Если, провожая в темный мир первые две души (в интерпретации В. Н. Чернецова — душу-тень и душу-призрак), их просили не возвращаться назад в своем «нижнем» качестве и не вредить людям, то возрождающуюся (четвертую) душу — душу-птицу, дарительницу жизни, — напротив, приглашали поскорее вернуться на землю — во имя продолжения рода. Ее очень оберегали от возможных опасностей, особенно восточносибирские и дальневосточные народы, у которых представление о душе-птице и о родовом дереве душ было более полным и ярким, чем у западносибирских аборигенов. Чтобы душу-птичку по пути на небо не съел злой дух, нганасанский шаман сам уносил ее к верхнему божеству, спрятав в складках своего шаманского костюма.

Представление о душе-птице, улетающей после смерти человека в Верхний мир, сложилось, видимо, одновременно с представлением о душе-призраке, идущей после смерти человека в Нижний мир. Это — две диалектические противоположности, немыслимые одна без другой, как добро без зла, как свет без тьмы. Скорее всего, вера в возрождающуюся светлую душу-птицу, как и в темную душу-призрак, оформилась в своем противоречивом единстве где-то перед началом энеолитического периода. В это время в Сибири появляются первые трупосожжения, целью которых было расчленение светлой и темной субстанций.

Пятая душа обских угров, по В. Н. Чернецову, угадывается лишь по некоторым косвенным признакам; содержание и функции ее не вполне ясны. По одним сведениям, мужчина имеет две перевоплощающиеся души, по другим, пятая душа — это его мужество и сила (Чернецов В. Н., 1959).

Двуединая сущность души