Читаем Особенности языка и стиля прозы братьев Стругацких полностью

Далее в ходе диалогов, которые ведутся между разными персонажами, происходит подбор правильной номинации, отражающей причины произошедшего явления. Из ряда обозначений, отражающих разные точки зрения на явление, кристаллизуется наиболее точная его номинация. Отправной точкой в поиске правильной номинации стало слово феномен, употребленное Аполлоном в вопросе к полицейскому Пандарею, - наиболее абстрактное в номинационном ряду: Я его спрашиваю, что за феномен наблюдается за горизонтом. Он не понимает, что такое феномен [ВНМ: 4]. В качестве замены непонятного для него слова феномен Пандарей предлагает свои номинации пожар и горение, отличающиеся от существительного феномен меньшей степенью абстрактности: "А-а, - говорит он, - вы это насчет пожара?" - и сообщает, что некоторое горение действительно наблюдается, но что это за горение и чего, пока не установлено [там же]. В данном случае существительные феномен, горение и пожар являются полноправными замещающими дескрипциями (см. п. З.1.): номинации горение и пожар характеризуют фантастический феномен через указание его внешних черт, обозначение феномен квалифицирует данное явление с точки зрения невозможности его соотнесения с чем-либо виденным ранее. Обращает на себя внимание разное оформление предложений, содержащих замещающие номинации в речи Пандарея: первое оформлено как прямая речь, второе - как косвенная. По мнению В.В. Одинцова, различие в оформлении предложений, составляющих диалогическое единство, - явный признак, указывающий на функциональную одноплановость диалога и авторского повествования, т.е. на то, что автор ставит перед собой задачу «рассказывать определенный эпизод (чаще всего вымышленный) или историю» [Одинцов 2007: 226].

В оформлении диалогов повести «Второе нашествие марсиан» также важна пунктуация (использование кавычек), что характерно для англоязычной литературы. Такой способ пунктуационного оформления можно рассматривать как признак, указывающий на связь между романом Герберта Уэллса и повестью братьев Стругацких.

Одноплановость диалога и авторской речи во «Втором нашествии марсиан» служит иллюстративным целям: воссоздает атмосферу сплетен, сложившуюся в городе, где живет Аполлон. Иллюстративная функция актуализируется в процессе дальнейшего подбора точной номинации для объяснения причины тех событий, которые наблюдал из своего окна Аполлон.

При выборе слова, наиболее точно передающего факт «горения за окном», мы сталкиваемся с ситуацией т.н. детективного поиска, охарактеризованной Н.Д. Арутюновой в следующих словах: «Отношения тождества опираются на предпосылку существования некоторого лица или предмета. В данной ситуации факт существования идентифицируемого предмета вытекает из сведений о свершившемся событии» [Арутюнова 2007: 291]. Ситуация детективного поиска выражается посредством набора предложений, «коммуникативным назначением которых является наименование (называние) воспринимаемых предметов» [Бабайцева 2005: 148].

Перейти на страницу:

Похожие книги

Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»
Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»

Когда казнили Иешуа Га-Ноцри в романе Булгакова? А когда происходит действие московских сцен «Мастера и Маргариты»? Оказывается, все расписано писателем до года, дня и часа. Прототипом каких героев романа послужили Ленин, Сталин, Бухарин? Кто из современных Булгакову писателей запечатлен на страницах романа, и как отражены в тексте факты булгаковской биографии Понтия Пилата? Как преломилась в романе история раннего христианства и масонства? Почему погиб Михаил Александрович Берлиоз? Как отразились в структуре романа идеи русских религиозных философов начала XX века? И наконец, как воздействует на нас заключенная в произведении магия цифр?Ответы на эти и другие вопросы читатель найдет в новой книге известного исследователя творчества Михаила Булгакова, доктора филологических наук Бориса Соколова.

Борис Вадимосич Соколов

Критика / Литературоведение / Образование и наука / Документальное
Повседневная жизнь русских литературных героев. XVIII — первая треть XIX века
Повседневная жизнь русских литературных героев. XVIII — первая треть XIX века

Так уж получилось, что именно по текстам классических произведений нашей литературы мы представляем себе жизнь русского XVIII и XIX веков. Справедливо ли это? Во многом, наверное, да: ведь следы героев художественных произведений, отпечатавшиеся на поверхности прошлого, нередко оказываются глубже, чем у реально живших людей. К тому же у многих вроде бы вымышленных персонажей имелись вполне конкретные исторические прототипы, поделившиеся с ними какими-то чертами своего характера или эпизодами биографии. Но каждый из авторов создавал свою реальность, лишь отталкиваясь от окружающего его мира. За прошедшие же столетия мир этот перевернулся и очень многое из того, что писалось или о чем умалчивалось авторами прошлого, ныне непонятно: смыслы ускользают, и восстановить их чрезвычайно трудно.Так можно ли вообще рассказать о повседневной жизни людей, которых… никогда не существовало? Автор настоящей книги — известная исследовательница истории Российской империи — утверждает, что да, можно. И по ходу проведенного ею увлекательного расследования перед взором читателя возникает удивительный мир, в котором находится место как для политиков и государственных деятелей различных эпох — от Петра Панина и Екатерины Великой до А. X. Бенкендорфа и императора Николая Первого, так и для героев знакомых всем с детства произведений: фонвизинского «Недоросля» и Бедной Лизы, Чацкого и Софьи, Молчалина и Скалозуба, Дубровского и Троекурова, Татьяны Лариной и персонажей гоголевского «Ревизора».знак информационной продукции 16+

Ольга Игоревна Елисеева

История / Литературоведение / Образование и наука