Особенности языка и стиля прозы братьев Стругацких

В четвертом и пятом фрагментах используется прием антитезы: восприятию Леса в роли объекта, отражающему типичное для сотрудников Управления чисто утилитарное понимание данного фантастического феномена, противопоставляется субъектное восприятие Переца, стремящегося к постижению смысла наблюдаемых фактов. Вместе с тем, и в образе такого изменчивого существа Лес остается столь же непостижимым для Переца, каким был вначале, что находит свое эксплицированное выражение в следующем монологе: Я рвался сюда, и вот я попал сюда и наконец вижу лес изнутри, и я ничего не вижу. Я мог бы придумать все это, оставаясь в гостинице, в своем голом номере с тремя необитаемыми койками, поздним вечером, когда не спится, когда все тихо и вдруг в полночь начинает бухать баба, забивающая сваи на строительной площадке [...]. И все что есть в Управлении я могу придумать и представить себе, я мог бы оставаться у себя дома и придумать все это, лежа на диване с радиоприемником, слушая симфоджазы и голоса, говорящие на разных языках. Увидеть и не понять - это все равно, что придумать. Я живу, вижу и не понимаю, я живу в мире, который кто-то придумал, не затруднившись объяснить его мне, а может быть и себе [УНС: 500]. Эти монологи обнаруживают некоторую неестественность, переизбыток пафоса, особенно в описании чувств главного героя. Это обусловлено тем, что в данных ССЦ эксплицируется содержательно - подтекстовая информация: монолог «напрямую» выражает отчаяние человека перед равнодушием Будущего, хотя формально (в соответствии с содержательно - фактуальной информацией) субъект этого монолога существует в конкретном хронотопе. Своеобразное «двоемирие», проявившееся в сосуществовании двух видов эксплицируемой информации, придает монологу чрезмерную дидактичность, которая, конечно же, неприемлема для реалистической фантастики, но вполне естественна в произведениях, относящихся к жанру притчи.

Таким образом, для «Улитки на склоне» - произведения, относящегося к иносказательному типу, характерна двуплановость ключевого для нее фантастического феномена лес. Эта двуплановость проявляет себя в возможностях двойной интерпретации фантастических феноменов: с одной стороны, он выступает как совершенно конкретный объект, занимающий определенное место в конкретном хронотопе, служащий предметом исследования персонажей и т.д.; с другой стороны, Лес является символом будущего, что обуславливает возможность интерпретации образа только в плане содержательно-подтекстовой информации.

3.4.2. Стилистическая функция описаний фантастических феноменов в повести «Второе нашествие марсиан»

Повесть братьев Стругацких «Второе нашествие марсиан» (1966) была написана как очевидная аллюзия на «Войну миров» Герберта Уэллса. Ее созданию предшествовала опубликованная в ряде комсомольских газет статья братьев Стругацких «Дальнобойная артиллерия Герберта Уэллса», в которой были сформулированы положения, важные для понимания идейного замысла «Второго нашествия марсиан»: «Если в начале блестящая и художественно-совершенная «Борьба миров» рассматривалось как описание гипотетического столкновения человечества со сверхразумом, превосходящим нас, людей, настолько же, насколько мы превосходим обезьян; если в тридцатые годы в этой повести видели аллегорическое изображение трядущих истребительных войн; если первое поколение читателей восхищалось гениальными выдумками фантаста (разум без эмоций, машины, не знающие колеса, лучи смерти и пр.), то перед сегодняшним читателем «Война миров» ставит куда более важную и общую мысль: мировоззрение массового человека сильно отстает от его космического положения, оно слишком косно, оно обусловлено самодовольствием и эгоизмом, и, если оно не изменится, это может обернуться огромной трагедией, огромным психологическим шоком» [Стругацкие 2007: 290].