Читаем Особенности развития жанра баллады в отечественной поэзии 1990–2000-х гг. полностью

Существуют также хронологический и тематический подходы. Исследователи определяют три периода обращения поэта к жанру баллады: 1) 1808–1814 гг.; 2) 1816–1822 гг.; 3) 1828–1832 гг. Более распространенной классификацией является тематическая, или по источнику сюжета: 1) национально-исторические (или «русские»), 2) «средневековые» (или «рыцарские»), 3) «античные». Для национально-исторических баллад характерно обращение к историческим темам. Заметим, что «русские баллады» – самая малочисленная группа: «Людмила», «Светлана», «Громобой» и «Вадим» («Двенадцать спящих дев»). На протяжении всего балладного творчества В. А. Жуковского встречается обращение к произведениям на сюжеты западноевропейского Средневековья. Это самая многочисленная группа: «Эолова арфа», «Алина и Альсим», «Эльвина и Эдвин», «Адельстан», «Варвик», «Баллада, в которой описывается, как одна старушка ехала на черном коне вдвоем и кто сидел впереди», «Мщение», «Три песни», «Граф Гапсбургский», «Рыцарь Тогенбург», «Лесной царь», «Замок Смальгольм, или Иванов вечер», «Гаральд», «Уллин и его дочь», «Кубок», «Суд Божий над епископом», «Покаяние», «Братоубийца» и др. Баллады на античные сюжеты встречаются в раннем и в позднем творчестве поэта: «Кассандра», «Ивиковы журавли», «Ахилл», «Торжество победителей» и др.

«Русские баллады» В. А. Жуковского возрождают мотивы старинных народных исторических и лирических песен. Часто в их основе лежит сюжет об ожидании девушкой возлюбленного, варьируются мотивы разлуки, ожидания, страдания. В таких произведениях репрезентируется народное представление о морали, актуализируется религиозное мировидение. «Средневековые» баллады возрождают мистико-фантастические сюжеты о запретной, греховной любви, часто неразделенной. Тайные преступления, связь с демоническими силами, коварство, предательство, скорбные страсти наряду с трогательной верностью и нежностью становятся отличительными чертами подобных произведений. В «античные» баллады, обогащая поэтику романтизма, В. А. Жуковский привносит мифологические сюжеты и образы. Мифология позволяет поэту-романтику приблизиться к национальной характерности. Античность для поэта служит примером перехода от дикости и варварства к цивилизации. Ему интересен Древний мир, интимность переживаний античного человека.

Таким образом, балладное творчество В. А. Жуковского многогранно, именно он одним из первых делает попытку теоретического определения структурных свойств баллады. Своим балладным творчеством поэт демонстрирует многообразие заимствованных сюжетов: фольклорных, античных, мифологических, средневековой литературы, повседневной жизни и т. и. Он одним из первых утверждает усиление драматического начала, лиризма, остросюжетности, контрастности образов, недосказанности, таинственности, психологизации как главных структурных принципов балладного жанра.

Свое окончательное оформление русская литературная баллада, как и многие другие жанры лирики, получает в творчестве А. С. Пушкина. Следует отметить, что балладный опыт А. С. Пушкина невелик, но он разнообразен и вобрал в себя основные тенденции предшествующего развития жанра. А. С. Пушкин при создании своих произведений обращается к опыту писателей-предшественников (Жуковского, Катенина), европейских авторов (Гердера, Мериме, Бюргера, Скотта, Гете, Шиллера). Но самое главное – использует неисчерпаемые богатства русского фольклора, благодаря чему создает русскую национальную балладу. Именно в фольклоре он ищет первоэлементы народных традиций: этнографические, бытовые, духовно-нравственные.

Справедливости ради отметим, что первые балладные опыты А. С. Пушкина складывались в пародийном ключе. Пародируя жанровую традицию В. А. Жуковского, поэт создает свою первую балладу «Русалка» (1819). Балладной атмосферой проникнута поэма «Руслан и Людмила» (1820). Начиная с пародирования, поэт постепенно обретает опыт в балладном жанре. Однако следует заметить, что А. С. Пушкин вместо термина баллада отдает предпочтение жанровым обозначениям, близким балладе: песнь («Песни западных славян», «Песнь о вещем Олеге», «Черная шаль. Молдавская песня»), сказка («Утопленник»), легенда («Жил на свете рыцарь бедный…»). Беря за основу своих произведений элементы богатейшего фонда русского фольклора, поэт создает оригинальные поэтические тексты, отражающие народное самосознание.

Перейти на страницу:

Похожие книги

История Петербурга в преданиях и легендах
История Петербурга в преданиях и легендах

Перед вами история Санкт-Петербурга в том виде, как её отразил городской фольклор. История в каком-то смысле «параллельная» официальной. Конечно же в ней по-другому расставлены акценты. Иногда на первый план выдвинуты события не столь уж важные для судьбы города, но ярко запечатлевшиеся в сознании и памяти его жителей…Изложенные в книге легенды, предания и исторические анекдоты – неотъемлемая часть истории города на Неве. Истории собраны не только действительные, но и вымышленные. Более того, иногда из-за прихотливости повествования трудно даже понять, где проходит граница между исторической реальностью, легендой и авторской версией событий.Количество легенд и преданий, сохранённых в памяти петербуржцев, уже сегодня поражает воображение. Кажется, нет такого факта в истории города, который не нашёл бы отражения в фольклоре. А если учесть, что плотность событий, приходящихся на каждую календарную дату, в Петербурге продолжает оставаться невероятно высокой, то можно с уверенностью сказать, что параллельная история, которую пишет петербургский городской фольклор, будет продолжаться столь долго, сколь долго стоять на земле граду Петрову. Нам остаётся только внимательно вслушиваться в его голос, пристально всматриваться в его тексты и сосредоточенно вчитываться в его оценки и комментарии.

Наум Александрович Синдаловский

Литературоведение
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.Во второй части вам предлагается обзор книг преследовавшихся по сексуальным и социальным мотивам

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука