Особое мнение

– Потом еще позвоню, перед отъездом, – поспешно сказал Эккерс. – До скорого.

– До скорого, – суше прежнего откликнулась Эллен и ухитрилась повесить трубку прежде него.

Новой находкой оказался абсолютно целый «жучок», аудиосторож, вмонтированный в подставку торшера. Внутри крохотного аппарата, приветливо поблескивая, исправно ползла слева направо полоска бесконечной магнитной ленты. Полная звуковая запись всего происшедшего… действительно, улика – хоть куда!

– Все, – торжествующе сообщил Эккерсу один из копов. – Все, что произошло перед тем, как Хайми вернулся домой.

– Прослушивали?

– Немного. Тут пара слов, произнесенных убийцей… должно хватить.

Эккерс незамедлительно связался со штаб-квартирой Внутренней полиции.

– Сигнатуры по делу Розенберга уже обработаны?

– Только первая, – ответил архивный техник. – Под нее, как всегда, подпадает первичный массив – около шести миллиардов граждан.

Спустя десять минут электромеханическая картотека обработала вторую из сигнатур. Граждан с нулевой группой крови, носящих обувь размера 11½[14], среди отобранных ранее нашлось миллиард с небольшим. Третья сигнатура привнесла в выборку элемент «курящие – некурящие». После этого отобранных сделалось меньше миллиарда, но ненамного: все-таки некурящих среди людей взрослых – по пальцам пересчитать.

– Ничего, звукозапись вмиг сузит выборку, – заметил подошедший к Эккерсу Лерой Бим, прикрывая ладонями оттопыренный карман пальто. – В худшем случае хотя бы примерный возраст даст.

Анализ звукозаписи отнес примерный возраст убийцы к диапазону от тридцати до сорока. Судя по тембру, голос принадлежал мужчине около двухсот фунтов весом. Чуть позже дело дошло и до погнутой оконной рамы: степень искривления стального бруса совпала с данными звукозаписи как нельзя лучше. Так сигнатур, ключей для поиска, набралось шесть, включая пол (мужской). Количество граждан в выборке убывало на глазах.

– Надолго дело не затянется, – благодушно подытожил Эккерс. – А если он, чтобы забраться в окно, придвинул к стене одну из вон тех развалюх на колесах, у нас и чешуйки краски появятся.

– Поеду, – решил Бим. – Удачи вам.

– Отчего же, задержитесь. Чувствуйте себя как дома.

– Прошу прощения, – ответил то, направляясь к входной двери, – случай не мой, ваш, а у меня и своих расследований по горло… заказ от крупного горнодобывающего концерна – дело нешуточное.

Эккерс пригляделся к его оттопыренному на животе пальто.

– Что с вами? Вы не беременны ли?

Бим покраснел.

– Насколько я знаю, нет. Я чист и душой и телом. Вы об этом? – спросил он, неуверенно хлопнув по карману пальто.

Один из полисменов возле окна испустил торжествующий вопль. На полу обнаружилась пара волокон трубочного табака – превосходное уточнение третьей из сигнатур.

– Замечательно! – воскликнул Эккерс, повернувшись к окну и мигом забыв о Биме.

Воспользовавшись случаем, тот выскользнул за порог.

Вскоре он уже гнал машину через вечерний город, к собственной исследовательской лаборатории – небольшой, но ни от кого не зависящей, не получившей от правительства ни гроша. Портативный телевизор, лежавший на пассажирском сиденье упорно безмолвствовал.

– Во-первых, – сообщил Биму техник-лаборант в белом халате, – источник питания тут примерно в семьдесят раз мощнее, чем требуется для портативного телевизора. Во-вторых, налицо гамма-излучение. Вот, – прибавил он, продемонстрировав самый обычный детектор ионизирующих излучений. – Выходит, вы правы: это не телевизор.

Не без опаски шагнув к лабораторному столу, Бим взял небольшой аппарат в руки и вновь осмотрел со всех сторон. Прошло пять часов, а он до сих пор не узнал о странном телевизоре ничего. Ухватившись покрепче за заднюю крышку, он дернул что было сил. Панель не поддалась, но вовсе не оттого, что ее заклинило. Между задней панелью и корпусом попросту не обнаружилось стыков. Кусок пластика, с виду неотличимый от съемной панели, на деле таковой не являлся.

– Тогда чем же эта штуковина может быть? – спросил Бим.

– Да чем угодно, – брюзгливо ответил лаборант – звонок Бима выдернул его из дому, лишил отдыха, а время перевалило за половину третьего ночи. – От какого-нибудь проекционного аппарата до бомбы включительно. Мало ли нынче технических новинок выдумывают…

Бим принялся скрупулезно ощупывать аппарат в поисках хоть какой-нибудь щелки, но вскоре сдался.

– Нет, монолитный, – пробормотал он. – Цельный.

– Вот именно. Все швы – обманка, корпус литой. И, обратите внимание, исключительно прочный, – добавил лаборант, подняв вверх указательный палец. – Сколько ни пробовал отколоть образец для анализа – не поддается.

– То есть с гарантией не расколется при падении, – рассеянно подытожил Бим. – Новый сверхпрочный пластик…

С этими словами он энергично встряхнул загадочный аппарат. Внутри приглушенно загремело, задребезжало нечто металлическое.

– И начинки немало.

– Нет, вскрыть-то мы его вскроем, – пообещал лаборант, – только не сегодня.