Особое мнение

С этими словами она повесила трубку: за щелчком в наушнике последовали короткие гудки.

«Новый босс… ну и ну», – подумал Джонни.

– Кто звонил тебе в такой час? – сонно пробормотала Сара Белл.

– Начальство. Владелец «Архимедеан», – ответил Джонни.

Жена, вскинув голову, села.

– Луи Сарапис?! А, нет, ты о его внучке. Выходит, она уже здесь… и как впечатления?

– Трудно сказать, – задумчиво, отрешенно протянул Джонни. – Испугана здорово. По сравнению с Террой мирок, откуда она прилетела, бесконечно мал, тесен.

Излагать жене все, что знал о Кэти сам, распространяться насчет ее пристрастия к наркотикам и тюремных отсидок, он не стал.

– А она уже может взять дела на себя? – поинтересовалась Сара Белл. – Не дожидаясь завершения полужизни Луи?

– С точки зрения закона Луи мертв, и его завещание вступило в силу.

«А еще, – в раздражении подумал Джонни, – его полужизнь пока даже не начиналась. Пока что он, неподвижный, безмолвный, лежит замертво в пластиковом саркофаге, заключенном в экспресс-криопакет, очевидно, не оправдавший первую часть названия».

– Как думаешь, удастся тебе с ней сработаться?

– Не знаю, – откровенно признался Джонни. – Вполне возможно, не стану и пробовать.

Работать на женщину, особенно младше возрастом, а тем более, по слухам, практически психопатку – подобные перспективы его совершенно не воодушевляли. С другой стороны, во время телефонной беседы психопаткой наследница Луи вроде бы не казалась…

Сна не осталось ни в одном глазу. Подперев подбородок ладонью, Джонни крепко задумался.

– А ведь она, наверное, очень хороша собой, – заметила Сара Белл. – Возможно, ты в нее влюбишься и бросишь меня.

– О нет, – заверил ее Джонни, – никаких сумасбродств. Скорее всего, я попробую с ней поработать, протяну с грехом пополам пару месяцев, а после разведу руками и отправлюсь подыскивать другую работу.

«А главное, – подумалось ему, – ЧТО СТАНЕТСЯ С ЛУИ? Удастся нам оживить его или нет?»

Вот это вопрос так вопрос… Оживленный, старик сумеет направить внучку на путь истинный. Пусть даже юридически и физически умерший, дергать за ниточки самим же им сотканной экономико-политической паутины он до определенной степени смог бы. Но, к сожалению, сейчас об этом не было и речи, а ведь старик рассчитывал на немедленное оживление, торопясь у спеть к открытию съезда Демократических Республиканцев. Вдобавок, Луи наверняка вполне понимал, или хотя бы догадывался, какого сорта особе завещает нажитое. Без посторонней помощи ей явно не обойтись.

«А из меня для нее помощник неважный, – подумал Джонни. – Вот Клод Сен-Сир – тот сделал бы куда больше, однако он, согласно условиям завещания, не вариант. Итак, что остается? Только одно: не сдаваться и оживить старину Луи, пусть даже для этого придется объехать все мортуарии – в Соединенных Штатах, на Кубе, в России – до одного».

– У тебя мысли путаются, я по глазам вижу, – заметила Сара Белл, включив небольшой ночник у кровати и потянувшись за домашним халатом. – Ложись лучше спать. Решать серьезные вопросы посреди ночи бессмысленно.

Действительно, мысли путались и ускользали, как Джонни ни мотал головой, стараясь проснуться.

Должно быть, точно так же чувствуешь себя в полужизни…

На следующее утро Джонни, оставив машину в подземном гараже «Беверли», поднялся на лифте в холл и подошел к конторке, где его встретил улыбчивый дневной портье. На взгляд Джонни, отель оказался так себе, средненьким, однако опрятным и чистым, вполне респектабельным пристанищем для семейных пар. Наверняка изрядная часть номеров сдавалась помесячно, причем пожилым, старикам, отошедшим от дел. Очевидно, жить Кэти привыкла скромно.

В ответ на его вопрос портье указал в сторону ближайшего кафе:

– Вон там, за завтраком, ее и найдете, мистер Босая Пятка. Она предупреждала о вашем приезде.

Народу в кафе к завтраку собралось немало, и Джонни в замешательстве остановился сразу же за порогом. Кто из них Кэти? Не та ли темноволосая девушка с застывшим, неестественно одухотворенным выражением на лице, сидящая в дальнем углу, в сторонке от всех?

Поразмыслив, Джонни двинулся к ней.

«Пожалуй, волосы крашеные, – приглядевшись внимательнее, решил он, – а вот лицо…»

Без помады, румян и пудры лицо девушки казалось противоестественно бледным. Белая как мел кожа словно бы намекала на множество пережитых страданий, причем не из тех, которые чему-то учат либо, как говорится, «облагораживают», – скорее уж на жуткие, непреходящие муки.

– Кэти? – осведомился Джонни, подойдя ближе.

Девушка вскинула голову. Глаза ее оказались пусты, во взгляде не отразилось никаких чувств.

– Да, – негромко, тоненько подтвердила она. – А вы – Джон Босая Пятка?

Стоило Джонни подойти к кабинке и сесть напротив, девушка сжалась, будто нисколько не сомневаясь, что сейчас он бросится, прыгнет на нее и – не приведи Господи – изнасилует.

«Будто одинокий, беззащитный, слабый зверек, загнанный в угол всем миром», – подумалось ему.