Особое мнение

– Да, это правда, – подтвердила Кэти. – Понимаете, однажды, сидя на наркотиках, я перестаралась с дозой… неважно, чего… и кончилось это остановкой сердца. То есть самой настоящей, официально зафиксированной смертью минут на пять, если не больше. Врачи меня вытащили: электрошок, прямой массаж сердца и так далее… однако до этого я, кажется, испытала то же самое, что испытывают уходящие в полужизнь.

– И как там? Лучше, чем здесь?

– Нет, – ответила Кэти. – Не лучше, не хуже, просто… иначе. Будто во сне. Только не в смысле зыбкости, нереальности, а… сама логика существования, невесомость – в этом-то вся и разница. В свободе от гравитации. Насколько она важна, умом понять нелегко, но вспомните, как много особенностей сновидения проистекает из одного этого обстоятельства!

– И этот случай изменил всю вашу жизнь, – подытожил Джонни.

– Мне удалось справиться с орально-аддиктивными аспектами личности, одолеть укоренившуюся привычку, если вы об этом. Взять под контроль собственные аппетиты. Собственную ненасытность.

Приостановившись у газетного киоска, Кэти окинула взглядом заголовки передовиц.

– Смотрите-ка, – сказала она.

ГОЛОС ИЗ ДАЛЬНЕГО КОСМОСА

УЧЕНЫЕ В ЗАМЕШАТЕЛЬСТВЕ

– Интересно, – хмыкнул Джонни.

Кэти, взяв с прилавка газету, быстро прочла сопровождавшую заголовок статью.

– Странное дело, – проговорила она. – Радиотелескоп, голос живого, разумного существа… вот, почитайте.

С этим она вручила газету Джонни.

– А ведь я после смерти тоже… тоже улетела из Солнечной системы на волю. Освободилась от притяжения планет, от притяжения самого солнца. Интересно, кто он такой?

Забрав у Джонни газету, она еще раз перечла статью.

– Десять центов, сэр или мэм, – внезапно проскрежетал робогазетчик.

Джонни бросил роботу дайм.

– Как по-вашему, может быть, это дедушка? – спросила Кэти.

– Вряд ли, – рассудил Джонни.

– А я думаю, он, – возразила Кэти, задумчиво взглянув вдаль, мимо его плеча. – Уверена. Судите сами: все началось спустя неделю после его смерти, и до говорящего ровно одна световая неделя. Время совпадает, а вот расшифровка сказанного, – пояснила она, ткнув пальцем в колонку шрифта. – Здесь и о вас, Джонни, и обо мне, и об этом юристе, Клоде Сен-Сире, уволенном по дедову завещанию, и о партийном съезде… вот оно все, только вперемешку, кучей. Именно так – сжато, не по порядку – и текут мысли мертвых.

Сделав паузу, Кэти подняла взгляд на Джонни, заулыбалась.

– Похоже, перед нами ужасная проблема. Мы его слышим при помощи радиотелескопа в Трясине Кеннеди, а он-то нас – нет.

– Вы что же, всерьез…

– Именно. Именно, – как ни в чем не бывало подтвердила Кэти. – Я так и знала, что полужизнью дедушка не удовольствуется, и вот, пожалуйста: теперь он ведет полноценную жизнь там, в космосе, далеко за орбитой последней планеты нашей системы. И, мало этого, помешать ему, что бы он ни затевал, мы не в силах…

Хмыкнув, Кэти двинулась дальше, и Джонни последовал за ней.

– Ну, а размаха от его затей, – продолжала она, – следует ожидать, по крайней мере, не меньшего, чем при жизни на Терре, можете быть уверены. Вас это не пугает?

– Черт побери, я в это пока даже не верю, а если так, чего тут бояться? – возразил Джонни.

И все-таки… что, если она права? По крайней мере, уверенности в собственной правоте ей не занимать, а это само по себе хоть немного, да впечатляет, внушает толику веры…

– А вот чего, – откликнулась девушка. – Возможно, теперь он гораздо сильнее, чем прежде. Многое может сделать, на многое повлиять… в том числе и на нас – на наши поступки, слова и взгляды, и даже без радиотелескопа. Быть может, дед уже в эту минуту здесь, с нами, внушает нам нечто – на уровне подсознания.

– Не верю, – отрезал Джонни, но в глубине души, сам того не желая, признал ее правоту. Да, верно, верно, именно так бы Луи Сарапис и поступил…

– Думаю, с открытием съезда многое прояснится, – сказала Кэти. – Уверена, съезд сейчас – главная его забота. В прошлый раз он не смог добиться избрания Гама, а подобных поражений в его жизни – по пальцам можно пересчитать.

– Гама?! – в изумлении переспросил Джонни. – Серьезно? Гам еще жив? Надо же… ведь четыре года, как исчез без следа!

– Однако дедушка его не оставил, – задумчиво ответила Кэти. – А сам он жив и здоров, живет на Ио, разводит индюшек или еще какую-то домашнюю птицу. Возможно, не индюшек, а уток, но, так или иначе, он там. Ждет.

– Чего ждет?

– Новых известий от дедушки, – пояснила Кэти. – Как и четыре года назад, перед началом того, предыдущего съезда.

Джонни, вскинув голову, в изумлении поднял брови.

– Да ведь за Гама никто больше не проголосует!

Кэти загадочно улыбнулась и не ответила ни слова, но крепко стиснула его локоть, прижалась к Джонни плечом. Казалось, ее вновь охватил страх – такой же, как ночью, во время телефонного разговора, а может, даже сильнее.

III