Особое мнение

Внезапно он переменился в лице. Стоило Ричардсу сообразить, кто он такой и почему приглашенные в панике разбежались прочь, все его изумление исчезло, как не бывало, сменившись неприкрытым звериным ужасом… а после на смену ужасу явилась столь же звериная хитрость безумца. Неуклюже развернувшись, Ричардс вперевалку побежал через двор, к кораблю.

С бегущим Эггертон покончил единственным выстрелом в основание черепа. Под пронзительный визг Дорис он один за другим расстрелял и прожекторы.

Двор, тело Ричардса, блестящий металлом транспорт – все вокруг растворилось в студеной тьме. Толчком сбив девушку с ног, Эггертон ткнул ее носом в мокрые холодные листья плюща, обвивающего садовую ограду.

Спустя какое-то время Дорис пришла в чувство. Дрожа, она вжалась спиной в измятые листья, крепко обхватила себя за талию и тупо, точно в трансе, закачалась из стороны в сторону. Постепенно охватившая ее дрожь унялась.

Эггертон, подхватив девушку под локоть, помог ей подняться с земли.

– И все эти годы никто ни о чем не подозревал… такой секрет, а он молчал до последнего!

– С вами все обойдется, – негромко, еле слышно заверила его Дорис. – Агентство откажется от всех обвинений: ведь это вы не позволили ему сбежать.

Едва держась на ногах от усталости и потрясения, она принялась на ощупь искать под ногами оброненную сумочку и сигареты.

– Если бы не ваш выстрел, как знать, когда нам удалось бы настичь его… а это растение? С ним-то что теперь делать? Как быть?

Отыскав сигареты с зажигалкой, Дорис закурила и жадно затянулась табачным дымом. Понемногу глаза обоих привыкли к ночной темноте. Освещенные неяркими звездами, листья и ветви странного растения смутно, зловеще поблескивали посреди двора.

– Растение погибнет само собой, – откликнулся Эггертон. – Это ведь часть его бредовых идей, а он мертв.

Остальные гости, испуганные, притихшие, вновь собрались во дворе. Откуда-то из темноты, пьяно пошатываясь на ходу, выступил, с виноватым видом двинулся к жене Гарви Соррель. Вдали протяжно завыла сирена: очевидно, кто-то успел вызвать патруль робополиции.

– Хотите, поедем с нами? – с дрожью в голосе спросила Дорис, кивнув на мужа. – Явимся в Агентство все вместе и оправдаем вас. Все уладим. Без строгого надзора дело, наверное, не обойдется, но это ненадолго. Максимум два-три года, не более.

Однако Эггертон отступил от нее на шаг.

– Спасибо, не стоит, – ответил он. – У меня появились другие дела, а явку в Агентство пока отложим.

– Но…

– По-моему, я нашел, что искал, – добавил Эггертон, нащупав в темноте дверь и переступив порог опустевших апартаментов Ричардса. – То самое, что всем нам и требуется.

Ответа на срочный вызов долго ждать не пришлось. Спустя тридцать секунд видеофон в квартире Таунсендов зажужжал зуммером, полусонная Лора разбудила супруга, и Эггертон, едва увидев его лицо на экране, заговорил:

– Все, – объявил он. – Надежный способ выявления ПК у нас есть, и Агентство для этого ни к чему. В их присмотре мы больше не нуждаемся, а значит, со спокойной душой можем выдернуть из-под них табурет.

– Что? – зарычал Таунсенд, не слишком-то хорошо соображая спросонья. – Что ты такое несешь?

Эггертон как можно спокойнее повторил сказанное слово в слово.

– А кто за нами присмотрит, если не они? – брюзгливо осведомился Таунсенд. – Что ты там, дьявол тебя побери, еще выдумал?

– Как кто? Мы сами, – терпеливо объяснил Эггертон. – Сами станем присматривать за собой. Все без исключения. Объективным стандартом для окружающих станет каждый. К примеру, Ричардс не мог оценить себя самого объективно, но я-то смог – и безо всякого иммунитета! Зачем подчиняться кому-то еще, если мы в силах справиться сами?

Таунсенд неохотно задумался, зевнул, закутался в домашний халат, сонно взглянул на ручные часы.

– Господи, поздно-то как… Ладно. Возможно, ты что-то нащупал, но может, и нет. Расскажи-ка подробнее об этом ПК, Ричардсе… что он такого умел?

И Эггертон рассказал ему обо всем подробно.

– Вот видишь? Сколько лет… а он ни о чем не подозревал, но мы-то все поняли сразу! – в волнении возвысив голос, закончил он. – Теперь мы снова можем управлять собственным обществом! Консенсус, как говорится, гентиум[7], понимаешь? Апелляция к большинству! Вот он, объективный стандарт, имевшийся у нас с самого начала, только никто этого не сознавал! В отдельности каждый может ошибаться, однако как группа мы ошибиться не можем! Остается одно: позаботиться, чтобы в сеть выборочной проверки попадали все до единого. Активизировать процесс, проверять много больше людей, причем много чаще. Ускорить дело, чтобы рано или поздно охватить всех.

– Да. По-моему, логично, – согласился Таунсенд.

– Разумеется, от услуг ручных телепатов отказываться не стоит: пускай выуживают для нас и все мысли, и весь подсознательный материал. Однако судить о чем-либо мы типам не позволим. Все оценки – за нами.

– А что ж, Джон, неплохо, неплохо, – рассеянно кивнул Таунсенд.