Особое мнение

– Конечно, в силах, – ответил Курт, – примерно так же, как вы, получая от нас «предварительную» информацию, меняете политический курс в отношении Терры. Но ссоры нас с Джулией не слишком беспокоят. Тем более что предотвращение подобных вещей требует немыслимых ментальных усилий… а такой уймой энергии мы попросту не располагаем.

– Мне всего лишь хочется, чтобы ты согласился вверить Тима Корпусу, – негромко сказала Джулия. – Я уже вся извелась, глядя, как он бродит повсюду, заглядывает в шкафы, под столы, под кровати, в поисках… одному богу известно чего!

– Он Других ищет, – пояснил Курт.

– Ну да, что бы это ни значило!

– У вас еще целых двенадцать лет, – заговорил Фэйрчайлд, прирожденный политик и дипломат, пытаясь погасить зарождающуюся ссору. – Остается Тим в молчунах – не беда, с этого все начинают… а псионический дар при наличии такового проявится непременно!

– Послушать вас – вы словно видите будущее куда дальше, чем мы, – с усмешкой возразила Джулия. – Откуда вам знать, что дар непременно проявится?

Добряк по натуре, Фэйрчайлд страдальчески сморщился, и Курту сделалось его искренне жаль. Сколько на нем ответственности… сколько жизней зависит от принимаемых им решений! До Размежевания с Террой Фэйрчайлд был обычным чиновником-назначенцем, бюрократом при должности, с недвусмысленными инструкциями на все возможные случаи. Теперь присылать ему утром по понедельникам общесистемные служебные записки некому – хочешь не хочешь, приходится работать без указаний сверху.

– Лучше продемонстрируйте ваше изобретение, – сказал Курт. – Любопытно взглянуть на него в работе.

Фэйрчайлд остолбенел.

– Откуда, черт побери… ах, да. Да, разумеется. Должно быть, вы и ее уже предвидите.

Опомнившись, чиновник полез в карман пиджака.

– Я собирался устроить сюрприз для гостей, но какие уж тут сюрпризы, когда среди нас два провидца?

Прочие чиновники-нормы сгрудились вокруг босса, а тот, развернув квадратик бумажной салфетки, извлек из свертка крохотный сверкающий камешек. Охваченные любопытством, гости притихли, замерли, и Фэйрчайлд, поднес камень поближе к глазам, словно ювелир, изучающий драгоценный алмаз.

– Оригинальная штука, – признал Курт.

– Благодарю вас, – откликнулся Фэйрчайлд. – Их ведь, знаете ли, со дня на день начнут доставлять адресатам. Блеск привлечет детишек и малоимущих, представителей низших классов из тех, кто не поленится нагнуться за безделушкой, возможно, стоящей целое состояние. И, разумеется, женщин… да, собственно, каждого, кто остановится и поднимет камешек, приняв его за бриллиант. Всякого, кроме выходцев из класса техно. Вот, я вам покажу…

Оглядев толпу притихших гостей в кричаще-ярких праздничных нарядах, Фэйрчайлд остановил взгляд на Тиме, замершем в стороне, склонив голову набок. Чуть поколебавшись, Фэйрчайлд швырнул камешек на ковер, почти к самым ногам мальчишки. Увы, Тим даже не покосился в сторону блестящей безделушки. Он по-прежнему с отсутствующим видом таращился сквозь толпу в никуда, а камешка под ногами будто не заметил вообще.

Курт, сглаживая неловкость, двинулся к сыну.

– Тут нужно нечто величиной с реактивный транспорт, – пояснил он, нагнувшись и подобрав камешек. – Не волнуйтесь, вашей вины в том, что Тим не реагирует на вещи столь прозаические, как бриллиант в полсотни каратов, нет.

Изрядно удрученный сокрушительным провалом демонстрации, Фэйрчайлд оживился, заулыбался.

– Да-да, я и забыл… ведь на Терре больше нет молчунов. Теперь послушайте. Поглядим, что вы о речи скажете. Я ведь, знаете ли, сам руку к ее сочинению приложил.

Как только прохладный камешек лег на ладонь, в ушах Курта негромко, точно комариный писк, зазвучал ровный, прекрасно поставленный дикторский баритон. Собравшиеся взволнованно загудели.

– Друзья мои! – вещал консервированный баритон. – Причины конфликта Терры с центаврианскими колониями искажены в прессе самым беспардонным образом.

– Вы всерьез адресуете это детям? – осведомилась Джулия.

– Возможно, он полагает, будто дети терран развиты куда лучше наших, – откликнулся чиновник из класса пси.

В гостиной тихонько захихикали.

Тоненький голосок бубнил и бубнил, перескакивая с юридических аргументов к идеализму чистой воды, а порой едва не сбиваясь на откровенные мольбы. Эти-то мольбы и раздражали Курта до глубины души. Ну почему, почему Фэйрчайлду непременно нужно о чем-то молить терран на коленях? Однако сам Фэйрчайлд слушал речь камешка, уверенно попыхивая трубкой, скрестив руки на груди, сияя самодовольством. Казалось, он даже не подозревает, сколь шатки, сколь легковесны все эти консервированные диатрибы.

Тут Курту и сделалось очевидно, что никто из собравшихся, включая его самого, не сознает, как неустойчивы их сепаратистские устремления. Нет, упрекать в слабости выражений и доводов писк псевдоалмаза бессмысленно: жалкие страхи, завладевшие умами колонистов, неизбежно отразятся в любом описании их положения.