Особое задание

- А тут и думать много нечего. Облака скоро закроют от нас океан и нам останется только одно небо. [36]

- А что же вы на небе увидите, когда оно такое светлое?

- Посмотрите в южную часть неба, что вы там видите?

- Вижу умирающую луну и мне теперь все ясно. Занимайтесь своим делом, а я поговорю с техниками да узнаю, как дела у наших пассажиров.

В пассажирской каюте к этому времени установился обычный распорядок. Вячеслав Михайлович, надев пенснэ, углубился в чтение. Остальные пассажиры сидели группами и оживленно беседовали. Кислородные маски валялись небрежно засунутые куда попало: пассажирам было обещано, что кислород в этом полете не потребуется.

Стрелки- пулеметчики, предчувствуя, что земли под самолетом долго не будет, устраивались поудобнее с намерением поспать.

Борттехники Дмитриев и Золотарев сосредоточенно наблюдали за приборами, шуровали что-то там ручками и, как говорят, устанавливали моторам нормальный режим.

Мы с Романовым готовились к более сложным вычислениям. Готовили секстанты, таблицы, карты и разные мелочи. Одновременно контролировали свой путь по радиомаяку.

Через один час полета мы были на высоте трех тысяч метров. Низко под нами сплошной густой массой лежали необозримые облака, казавшиеся чем-то твердым, и самолет над ними быстро несся вперед.

Где- то внизу воды Гольфстрема несли свое тепло в Ледовитый океан, в Баренцево море. Мы не видим поверхности океана, но его теплое дыхание доходит и до нас: термометры показывают на восемь градусов выше обычного для этой высоты. [37]

Лучи заходящего солнца освещали северную часть небосвода; их хватало только до зенита, а от него на юг и юго-запад небо было все темнее и темнее. Мы летели в сторону ночи, и небо впереди было черное, мрачное. И нам, штурманам, хотелось, чтобы возможно дольше горизонт впереди был темным, иначе мы не смогли бы вести астрономические наблюдения.

На всем небе только две тускло светящиеся точки: звезда Арктур и ущербленная луна, давали нам астрономическую ориентировку.

Провожающий нас радиомаяк с Исландии был слышен все слабей и слабей. Вот-вот его не станет слышно вовсе. Решил проконтролировать радиста. Переключил свой коммутатор и убедился, что радист все время слушает радиомаяк. А между тем это для него совсем необязательно и даже не желательно, так как он должен в это время работать на связь. Обернувшись к Кемпбелл, я постарался разъяснить ему жестами, что надо устанавливать связь.

Мистер улыбнулся, закивал головой и снова показал большой палец - его излюбленный жест.

А между тем связь была крайне необходима. Дело в том, что, вылетая из Исландии, мы не наметили определенного пункта для посадки, решили, что когда будем в районе Гренландии и установим связь с Канадой, тогда и определим этот пункт в зависимости от показаний погоды.

Через полтора часа полета мы перестали слышать радиомаяк Исландии: оборвалась последняя нить, связывающая нас с землей.

Теперь мы были связаны только с Арктуром и Луной, но это была ненадежная связь. Восход догонял нас, и нам не уйти от наступающего дня, как бы мы ни торопились… [38]

Через несколько минут и Арктур и Луна растаяли в наступившем дне. Сзади нас из-за горизонта выплыло большое ярко-красное солнце, еще немного, и на белую плотную облачную массу легла тень нашего самолета и побежала впереди нас.

Пассажиры, убаюканные мягким светом утреннего солнца, дружно спали, склонив головы друг другу на плечо. Только Вячеслав Михайлович, не отрываясь, читал при свете лампочки.

Оба радиста, свернувшись калачиком в узком проходе, дремали, положив головы на меховые сапоги третьего - дежурного.

Хотя самолет шел под управлением автопилота, командиру самолета было не до сна. Навигационные вопросы беспокоили его не меньше, если не больше, чем нас, штурманов.

- Ну, как, штурманы, с астрономией уже покончено? - обратился к нам Пусеп.

- Да, покончили, медленно идем, не успели удрать от солнца.

- А скоро ли будет Гренландия?

- Гренландия будет через час, - ответил я. - Но у меня есть сомнения в том, что мы ее, эту самую Гренландию, увидим - она будет закрыта сплошными облаками. Этого надо было ожидать по прогнозу, это видно и сейчас по нашей погоде.

- Да, - протяжно сказал пилот, - а как же вы там со своими расчетами обойдетесь без Гренландии? Не проскочите? Да и вообще пора решать, куда будем лететь на посадку. Как обстоят дела у радистов со связью?

Отвечаю:

- С Гренландией будет все в порядке, а с радистами дело обстоит так: двое спят, а третий, дежурный, дремлет на своем сиденьи. Сейчас возьмусь за радистов, буду добиваться от них связи с землей. [39]

Я попытался объясниться мимикой и жестами с мистером Кемпбелл, но ничего из этого не получилось. Тогда взялся за дело знающий английский язык Романов. Он завел с радистом длинную переписку, в результате которой выяснилось, что радиосвязь есть только с Исландией и больше ни с кем.

Я снова решил поговорить с радистом. На этот раз я сказал ему два слова, понятные всем радистам:

- Рейкьявик. Радиопеленг.

Мистер Кемпбелл обрадованно кивнул головой и заработал на ключе.