Особые полномочия на любовь

Присаживаюсь за его спиной, помогая ей подняться, она уже в себе, но смотрит на меня мутным взглядом. Прижимаю, укладывая голову к себе на плечо, и поднимаю на ноги. Губы сами прижимаются к скуле. Мое сердце колотится от страха, что сейчас какие-нибудь неадекваты кинутся на нашу «стенку». Но рядом с омоновцем встает еще один.

Минут через пять заварушка рассасывается — часть лежит, часть повязана, большая часть разбежалась. Штук двадцать карет скорой помощи собирают урожай.

Мы так и стоим, обнявшись. Ее руки обвивают меня вдоль ремня.

— Ну как ты?

— Спасибо Вам огромное…

— Как чувствуешь себя?

— Голова немного кружится.

— Идти можешь?

— Могу.

— Кроме затылка еще куда-то прилетело? — исследую ее, отстраняясь.

— В живот, — морщится она. — И… туфлю потеряла! — сводит жалобно брови.

Подхватываю на руки.

— Эй, боец! — окликаю ближайшего, оглядывающегося вокруг. — Туфлю девочке найди.

— Сделаем, товарищ полковник!

Доношу до первой машины скорой. Это спецкарета для ОМОНА и сотрудников. Но среди своих, кроме нас, пострадавших нет. Укладываю ее на разложенные носилки.

— УЗИ ей сделайте и голову посмотрите.

Врач оголяет ее идеальный плоский живот с красиво выделяющимися продольными мышцами. Залипаю взглядом… Пониже пупка несколько тонких белых шрамиков, похожих на косички.

— Кровоизлияний нет, — констатирует врач. — В больницу поедем?

— Нет! — поднимается она, стирая с живота салфеткой медицинский гель. — Уже все в порядке.

Омоновец приносит ее слегка помятую туфельку. Затоптали… Главное, что не её.

— Выговор, лейтенант Владо, — присаживаюсь к ней на носилки, доставая сигарету. — За каким чертом ты полезла в толпу?

— Боялась опоздать… — опускает она взгляд.

— Вот дура…

Глава 19 Личная зона

Виктор

Усадив на свое кресло, отдаю ей пакет со льдом, принесенный дежурным. Прикладывает к затылку, виновато поглядывая на меня.

— Ты что, не понимаешь, что такое толпа? — выговариваю я. — Ты инструкции забыла? Хотя если так часто биться головой, не только инструкции забудешь! И спарринги отмени. Последние мозги отобьют!

Не пытаясь спорить, со вниманием следит за мной взглядом.

— И не надо так преданно на меня смотреть! Пока что выговор тебе устный. Но будешь так косячить, не обломаюсь в личное дело занести.

— Я поняла.

— «Товарищ полковник».

— Что?… А. Да, товарищ полковник.

— Тошнит?

— Еще не поняла.

Обхожу сзади и…

У каждой женщины барьер и зона ее личного пространства ощущаются по-разному. И, в зависимости от того, как ты это ощущаешь, тебе или очень просто прикоснуться и взять от нее все, что тебе заблагорассудится, либо практически невозможно. Вот у некоторых восточных женщин этот барьер — как гранитная стена, ты просто не можешь позволить себе прикоснуться. У монахинь он очень ощутим. И у части аристократок. И именно он чаще всего определяет доступность женщины. У Диляры этот барьер очень высок! Я захожу в ее личную зону со спины, и она сразу же едва заметно напрягается, отрывая спину от спинки кресла и распрямляя плечи. И попробуй прикоснись! Меня словно выталкивает за границу.

Инстинкты говорят — нельзя. Не примет. Но я ломаю их! Хочу прикоснуться и ощутить ее еще раз.

Веду пальцами по косе как завороженный. До тела прикоснуться в разы сложнее.

Убирает от затылка пакет со льдом. Настороженно пытается повернуться.

— Сиди ровно.

Пытаюсь спрятать за грубоватым командным тоном настоящие эмоции. Стягиваю резинку, расплетаю косу, глубоко вдыхая ее тут же обостряющийся запах.

По чистой случайности у всех моих женщин волосы всегда были короткие. И у Елены тоже короткая стрижка во французском стиле.

А длинные — это пиздец как женственно! Это какая-то магия…

— Что Вы делаете? — сглатывает она тяжело, но не дергается, как и приказано.

— Пытаюсь проверить, смогу ли использовать тебя сегодня по прямому назначению.

— Аа?… — выпрямляется еще сильнее и застывает, как статуя.

— Или придется отправить отлеживаться домой.

— Да я в по… ряд… — ломается ее голос на легкую хрипотцу, как только я погружаюсь пятерней в копну волос, прикасаясь к затылку, — … ке…

Вывожу пару ласковых узоров, имитируя ощупывание ее травмы.

Вздох…

От этой ее прорвавшейся реакции на мои касания, шелка тяжелых волос на моих пальцах и тонкого запаха парфюма, смешанного с ее личным, у меня неизбежно встает. Причем так настойчиво и болезненно, что подкашиваются колени и кружится голова.

Гашу мучительный стон, убирая от нее руки. Кровь пульсирует в ушах в такт биения вены на ее шее. Разворачиваю массивное кресло к себе, заглядывая ей в лицо. Она смотрит на меня снизу вверх прямо таким открытым и немного растерянным взглядом, как в моих фантазиях, когда отсасывает мне. И точно так, как в них, по ее лицу тут же разливается румянец.

Мы оба теряемся от интимности происходящего.

Какого я тут себе позволяю?…

Да похрен… Эмоции так бушуют, как будто я снова пацан. И контролирую себя едва ли.

Стук в дверь приводит меня в чувства. Делаю пару шагов назад от этого «магнита».

— Войдите!

— Вызывали, товарищ полковник?

Иван…

— Вызывал.