Особые полномочия на любовь

Потому что в моих ожиданиях мы уже очень-очень далеко зашли… и… Нам отлично! Нам просто охуенно близко и хорошо в моих ожиданиях!

— Поцелуев не будет? — заглядываю ей в глаза. — Я чем-то тебя обидел? Ты скажи, почему отморозилась. Я же не экстрасенс.

Голос срывается… Сглатываю подкативший к горлу удушающий ком.

Диляра тревожно хмурится, разглядывая мое лицо. Неожиданно очень по-теплому сжимает мои пальцы.

— Все хорошо. Полчасика меня подождешь?

— Конечно.

Наклоняется сама, целует в щеку и сбегает.

Чего, блять, происходит? Еще бы в лоб поцеловала! Словно подменили ее… А все потому, что своих барышень надо спасать самостоятельно, а не доверять это интимное дело всяким полковникам. Хоть он и свой…

Пока жду ее, курю одну за другой. И… не выдерживая, набираю. Нет, не ее. Дядьку…

— Да. Чего хотел? Быстро. Занят.

— Один вопрос. Да или нет.

— Ну?

— А между вами? Есть что-нибудь?

— Ты там тоже головой ударился? — зло.

Но сразу же понимает, о чем речь, не уточняя. А значит — вопрос актуальный.

— Это «нет»?

— Это… — пауза. — Не путай края, капитан!

— Я тебя не как полкана, а как мужика спрашиваю.

— Моя личная жизнь никого не касается. Ни как полкана, ни как мужика.

— Это «да»?!

— Отъебись от девочки, Иван. Пусть спокойно работает. Не сплю я с ней, и ты не разводи блядства на моей кухне.

— Окей. Никакого блядства.

Какое уж тут блядство?… Я все серьезно хочу. По-настоящему.

— Вот и молодец. Я рад, что мы друг друга поняли.

Диряра выходит из подъезда. Переоделась… Молча садится рядом. Волосы еще сырые, румяная, словно только что из горячего душа. Вся перевозбужденная и немного дерганая. Словно обратно вставили батарейки!

— Ты там пока душ принимала, коксом закинулась? — подозрительно смотрю на нее.

Смеется, и стена между нами обрушивается.

— А меня и без кокса прёт! Ты на обед приглашал? Поехали…

Чувствую, что снова могу тискать ее, как хочу. И, как голодный зверь, со стоном срываюсь, сминая ее в объятьях и притягивая к себе. Слепо отыскиваю губы… Целовать получается хреново, потому что губы мои все время растягиваются в улыбке облегчения. В итоге, рассмеявшись снова, она отталкивает меня в грудь. Но теперь совсем по-другому — игриво. Отвожу ее ладонь за спину, вжимая лицом к себе в шею.

— Яра… — шепчу ей.

— Тссс… — водит пальчиком по моим губам. — Никто не должен знать…

— Как подростки будем скрывать?

— Некоторое время.

— Ладно.

Колечко забыла надеть…

Глава 21 Служба

Иван

Она любит острое, морепродукты и белое сухое — как маньяк раскладываю по полочкам все ее предпочтения. В следующий раз… мы идем в хороший корейский! Сто процентов ей должно зайти.

И у меня с собой в машине еще бутылочка хорошего сухого для продолжения вечера.

Держась за руки, мы медленно идем по набережной. Солнце слепит глаза. И кажется, что его кусок поместили прямо мне в грудь. Меня распирает изнутри, и улыбка не сходит в лица. Выгляжу, наверное, как полный идиот. Диляра периодически со смехом закатывает глаза и целует меня коротко прямо в улыбку.

— Какие ванильные мальчики служат в наших органах!

— Повторишь это, когда я окажусь в твоих органах, — подмигиваю я.

Утки небольшим косяком садятся на воду. Мы останавливаемся, чтобы посмотреть. Она кладет руки на перила, разглядывая водную гладь. Встаю сзади, кладу свои ладони на ее, захватывая в плен. Закрываю глаза, скользя губами по кромке ее ушка.

Мне так круто в этом моменте, что я не тороплю следующий. Он тоже случится сегодня. Обязательно! А пока мы просто гуляем.

Не оборачиваясь, обнимает меня за шею рукой и закидывает голову, подставляя для поцелуя губы. Забывая обо всем на свете, мы растворяемся друг в друге.

Мне кажется, что в груди у меня случается нечто схожее с оргазмом — тот самый кусок солнца взрывается! Но ощущение на порядок сильнее, чем от секса. Меня просто прет от нее и от всепоглощающего, совершенно нового ощущения счастья.

Отрываюсь от ее губ, стираю остатки блеска, рассматриваю его на пальцах.

— Кокс ты в него добавляешь, что ли? Как гейши японские…

Разворачивается в моих руках. Упираясь ладонями, подтягивается вверх и садится на широкие перила. Помогаю, подхватив за талию и целую выраженную ложбинку между грудей, пользуясь моментом. Обнимаю Диляру, запускаю пару пальцев под ее ремень и поглаживаю копчик.

Молча разглядываем друг друга.

— Расскажи о себе, — прошу я.

Взгляд задумчиво обрисовывает дугу…

— Что именно?

— Имя у тебя необычное.

— Узбекское. Моя приемная семья родом оттуда. Два года назад вернулись на родину. А я в Москве осталась.

— Приемная?

— Мхм… А вообще я сербка. Во время конфликта, после военных действий сирот вывозили в Россию. Вот я — одна из тех сирот.

Зависаю, переваривая сказанное.

— Не хмурься, Ванечка. Родители у меня хорошие, тягот сиротства на мою долю не перепало. Удочерили — и года не было.

— Еще…

— Ну а что еще рассказывать? «Студентка, комсомолка, спортсменка, наконец — просто красавица!» — нажимает мне нравоучительно пальцем на нос.

— Это я и сам вижу. Ааа… мужик тот? — ревниво прищуриваюсь я.

— А! — отмахивается. — Забудь. Я же забыла, — хитро подмигивает.

Но меня не удовлетворяет ее ответ.