Особый контроль

Танки с крестами на бортах оглушительно замолотили воздух выстрелами. Возле них тоже запрыгали кусты разрывов — ответных выстрелов десантников не видели, но поняли, что по врагам открыла огонь артиллерия русских…

— Наши бьют, — буркнул Филипп, невольно причисляя себя к тем, кто защищал когда-то Землю от варварства фашизма. Никто его не поправил, не бросил шутку, память о том времени была священна, и мысль у всех была одинаковой.

Танки на дороге дрогнули, попятились. Одна машина вспыхнула, остальные, отстреливаясь, повернули к дуге леса, взбегающего на цепь холмов километрах в пяти отсюда.

— Что будем делать? — спросил Станислав, когда с другой стороны показались русские танки и донеслось долгое “ура”, от которого у десантников невольно сжались сердца. — По-моему, все понятно.

— Что тебе понятно?

— Ну с этим вот, — Томах повел рукой, очерчивая круг. — Показана часть человеческой истории, далеко не лучшая часть, прямо скажем. Единственное, что пока не ясно, — видеофильм это, вроде наших голографических видеопластов, или материальное воплощение.

Филипп потрогал рукой голые ветки ракитника, попробовал пальцем упавший ствол дерева, ощущая его неподатливую твердость, хотел сказать, что предметы здесь не похожи на голографические призраки, но тут совсем рядом в нескольких шагах разорвался снаряд. Взрывной волной десантников швырнуло на дерево и пока они приходили в себя, — скафандры выдержали, но сотрясение было приличным, — их заметили.

Филипп сначала не понял, что за толчки пересекли грудь, потом понял: пули! В них стреляли, причем стреляли с двух сторон: отступающие немцы и приближавшиеся русские солдаты.

— Назад, к выходу! — приказал Богданов, первым включая защитное поле. Он встал, не обращая внимания на выстрелы, — со стороны русских стрельба прекратилась, — сделал несколько шагов и словно споткнулся: пригорок, с которого они вступили в этот мир, не существовал. На его месте дымилась воронка глубиной около двух метров, и алая окружность выхода в “тамбур” светилась точно над центром воронки. Допрыгнуть до нее в скафандрах даже при наличии генераторов поля они не могли.

— Надо было взять антигравы, — сказал Томах, оглядываясь. К ним приближались два квадратных танка, угрожающе покачивая орудийными стволами.

Филипп тоже оглянулся, чувствуя, как ему целятся в спину. Он представил, какими чудищами выглядят они со стороны: широкие, горбатые, с конусовидными головами, на поясе ряд непонятных аппаратов, — и его охватило сложное чувство ирреальности происходящего. Прошлое Земли ушло, отступило за гранит веков, но здесь оно почему-то возродилось и властно напомнило о себе, раня душу и заставляя память судорожно рыться на полках забытых терминов в поисках нужных слов для объяснения ситуации. И снова Филиппу показалось, что знает он, зачем им все это показывают, и снова мысль “сорвалась с крючка”, спряталась в глубинах ассоциаций, ненужных воспоминаний, да и время торопило, нужно было действовать.

— За мной! — негромко скомандовал Богданов и побежал в распадок, туда, где горела рожь. Через минуту они укрылись за пеленой огня и дыма, сопровождаемые редкой трескотней выстрелов. Атакующие цепи русских воинов прокатились дальше к лесу, “ура” смолкло, и наступила хрустящая тишина, нарушаемая только дальним рокотом уходящего боя.

— Хочешь отсидеться до ночи? — осведомился Томах, усаживаясь на почерневшую, в саже и копоти, землю. — А если смены суток у них не предусмотрены?

Богданов подкинул в руке сплющенную пулю и протянул ее Филиппу. Тот несколько минут разглядывал свинцовую лепешечку, несшую в себе чью-то несостоявшуюся смерть.

— У кого это “у них”?

— У них. — Томах снова широко повел рукой. — У тех, кто все это создал. Не будете же вы утверждать, что мы на Земле.

— И люди тоже созданы? — не сдавался Филипп. — Может быть, все привезено с Земли.

— Что же, по-твоему, они здесь так два с половиной века и воюют без роздыху? С тех пор, как их “привезли”?

— Ну-у… — Филипп пошевелил пальцами. — Время здесь не обязательно должно идти с той же скоростью, что и на Земле. У нас прошло два столетия, а тут, скажем, два месяца. Вспомните, “зеркальные перевертыши”, один из которых зашвырнул нас сюда, каким-то образом связаны с преобразованием времени.

— Нерационально, — тихо сказал Богданов. — Техническая мощь существ, создавших мозаику миров, велика, но и они не боги, и наверняка более рациональны, особенно когда дело касается энергетических затрат. Уверен; “Земля военного времени” — не более, чем объемный сенсорный видеофильм. Причем включается он только при наличии зрителей.

— Положим, это спорно, — возразил Томах. — Сверху мы видели, что квадраты не пусты, а заняты ландшафтами, а если бы ты был прав, то и мозаики этой не надо: прилетают зрители — включается фильм.

— Ландшафты могут быть созданы навечно, — сказал Филипп. — А все остальное — фильм.

— Очень уж реален этот фильм. Пуля-то у тебя в руках настоящая, а? И стреляли в нас по-настоящему…