Остаюсь с тобой. Лайза

— Так давно не выезжала сюда, — её голос словно качался на волнах. — В последнее время всё реже.

— Это твоё любимое место?

— Самое.

Лицом она как будто ещё больше устремилась к океану:

— От него исходит такая сила. Чувствуешь?

С выраженной солидарностью я уставился в даль:

— А почему ты взяла попутчиком меня?

— То есть? — Лайза неторопливо повернулась ко мне.

— Ну то, что ты питаешь любопытство к тем, кто принимает самое непосредственное участие в возведении твоих объектов, это я уже понял. Мы для тебя представляем исследовательский интерес. Я, честно говоря, не совсем улавливаю, какой конкретно. Но почему ты позвала именно меня? Ведь были и те, кто работает у вас давно. И не такие разговорчивые.

Я согнул ноги в коленях, обхватил их руками, и положив голову сверху, набок, стал терпеливо ждать ответа, не сводя с неё глаз.

— Скажем так: мне понравилось твоё произношение, — Лайза не стала избегать моего взгляда и не вернула своего океану.

— Особенно когда я стал пререкаться с тобой? — невозможно было удержаться от смеха.

— Нет, — улыбнулась Лайза, и белоснежная полоска мелькнула между её губ, не тронутых помадой, — когда извинялся. Серьёзно, где ты научился так хорошо изъясняться на английском?

— Я ещё в школе увлекался иностранным. Два года учёбы в университете посещал дополнительные курсы английского, на занятиях мы общались с носителями языка. Смотрел фильмы на английском без перевода, слушал песни, чтобы проще было воспринимать речь и воспроизводить самому. И всё равно первые дни здесь испытывал трудности в общении.

— Но я вижу, ты их быстро преодолел.

Лайза медленно отвернула голову. Теперь она снова могла наблюдать дарившую ей внутреннее умиротворение картину, удерживая глазами линию горизонта, а у меня появилась беспрепятственная возможность любоваться ею. Её кожа была такой светлой, что казалась прозрачной, способной слиться с воздухом и проникающими сквозь него неяркими лучами. Щёки оттенял естественный румянец, а губы искрились под потоками солнечного света. Мне казалось, что даже кончики ресниц отражают мелкие огоньки и тончайшие стрелы. От переливающихся полосок на её костюме и верха бейсболки разлетались вспышки всевозможных цветов, глядя на которые я забывал о том, что их возникновение имеет вполне реальное, объяснимое, а не внеземное происхождение.

«Пусть бы она сидела на том же месте, в том же положении вечно — я потратил бы целую жизнь, чтобы находиться при ней».

«Я же не вслух?»

Словно почувствовав мой внутренний диссонанс, который каким-то образом нарушил всю гармонию, воцарившуюся вокруг, Лайза отвлеклась от своих мыслей и повернулась ко мне.

«Откуда вообще это взялось? Я мимоходом не забыл, что всего лишь сопровождаю своего руководителя и выполняю роль кого-то вроде компаньона по умолчанию?»

Она положила кусочек ананаса на тарелку, одним нажатием вытерла руку о салфетку и вернулась к моим соображениям на её счёт:

— Ты говоришь, что люди для меня… как это… исследовательский интерес. Ты действительно так считаешь?

— Не все, — быстро отреагировал я, садясь в прежнюю позу, — я не так выразился…

— Зачем? Я же вижу, ты не привык менять своё мнение в угоду кому-либо. Говори, как есть. Мне просто интересно, почему ты так решил?

— Не знаю. Тогда, в первую нашу встречу, мне показалось, что ты держишься как будто отстранённо от нас, даже специально увеличиваешь и усложняешь дистанцию.

— И с чего тебе это показалось? — допытывалась Лайза.

Я так заразился её желанием докопаться до сути, что поджал ноги и развернулся к ней:

— С того, как ты разговаривала — сдержанно, ни мимикой, ни жестами не выдавала даже простейшего человеческого расположения. — Я выдержал паузу. — Ты даже не поздоровалась!

— А чего ты ждал, Мэтью? — она вспылила. — По-твоему, посещая свои объекты, я должна… нет, просто обязана подходить к каждому из работников, дружески хлопать их по спине, смеяться вместе с ними над пошлыми анекдотами, а уходя не забыть договориться встретиться вечерком, чтобы пропустить по бокальчику? И как они будут воспринимать меня после такого?

Была в её словах неоспоримая правда.

— Ты представляешь, в каком мире я вращаюсь? В мире серьёзных и не признающих соперничества мужчин! Да, так уж сложилось, что сфера строительства и большого бизнеса — это преимущественно мужская территория, и раз уж я выбрала для себя эту область в качестве профессиональной, то должна действовать по её законам. Я с самого зачисления в университет привыкла бороться, отстаивать и защищаться. Я просто не могу выглядеть и вести себя проще, потому что в моём окружении это сразу примут за слабость. Я только год как завершила учёбу. Здание, над отделкой которого ты трудишься — это моя первая работа такого масштаба. Идея, конечно, появилась ещё несколько лет назад, но продумать всё до мелочей и осуществить её я могу только сейчас. Это огромная ответственность, которая меня по-своему мотивирует, но и ограничивает во многом, диктует жёсткие правила.