Остаюсь с тобой. Лайза

С этого началась наша экскурсия, которая не только вывела меня на новый уровень знаний, но и подарила массу положительных эмоций, поскольку время, проведённое с таким остроумным, терпеливым и предприимчивым гидом, как Лайза, пролетало поистине незаметно; мне даже хотелось задержать его, чтобы растянуть отдельные моменты.

Если бы вы только видели, как непринуждённо и открыто она не только общалась со мной, но и обращалась к прохожим и случайным попутчикам. Да-да, походить пешком, безусловно, пришлось, на автомобиле мы передвигались только до отдалённых пунктов назначения. Лайза не отказала мне, когда я озвучил названия тех мест, которые хотел посетить в первую очередь, а заодно и сопроводила к памятникам и в заведения, которые, по её мнению, тоже заслуживали моего внимания. В этот день мы, помимо скульптур и архитектурных сооружений, посещали сувенирные и антикварные магазинчики, зашли в частную библиотеку, два раза поели в довольно самобытных местечках, где я настоятельно заплатил за нас обоих. Я даже уговорил Лайзу съесть булку, начинённую порезанными овощами и густым соусом, что было для неё преодолением себя! Как ни старалась она «сохранить приличия» в общественном месте, когда принялась откусывать с «безопасного» края, соус вытек самым неожиданным образом и запачкал её подбородок, брызнул на щёку. Я не поверил своим глазам, но Лайза даже не смутилась и демонстративно сделала вид, что такое случается повсеместно, а я, заливаясь беззвучным смехом, вынул из бокса, стоящего на столике, несколько салфеток и стал заботливо, но деликатно вытирать её лицо. Она нисколько не противилась, и всего-навсего, отложив булку, шёпотом попросила меня скрытно осмотреть её пиджак на предмет наличия на нём следов конфуза в виде жирных капель и потёков, чтобы самой не привлекать к инциденту внимания официантов и людей за соседними столиками, которых она в это время будет озарять приветливыми улыбками.

Лайза была неподражаема! За всё время, что мне посчастливилось видеться с ней, она вела себя то как состоявшаяся, не сгибаемая в своих принципах женщина, то проявляла все черты шаловливой, с примесью избалованности девчонки. Никогда и ни с кем я столько и от души не смеялся, как с Лайзой. В определённые моменты от неё можно было ожидать чего угодно. Расскажу, как она разыграла меня, когда мы ходили от памятника к памятнику. Наблюдая, с какой скрупулёзностью я задаю ей вопросы, изучаю надписи и сравниваю их содержание с путеводителем, который то и дело вынимал из рюкзака, она начинала с жаром описывать мне события и легенды, связанные с этим местом, могла даже подвести к какой-нибудь скамейке и в лицах передать развернувшееся здесь чрезвычайное происшествие, которое случилась так давно, что никто, даже старожилы, не помнят точных дат. С каким участием она встречала мою эмоциональную реакцию! И только спустя какое-то время, не в силах дальше сдерживать свой слезоточивый смех, призналась, что большинство из этих историй она здорово приукрасила или попросту выдумала. Я не мог на неё сердиться — в этом заключалась часть её характерной уникальности, которая притягивала меня всё больше и больше.

Преодолевая метры шагами, а километры на колёсах, под гомон людских голосов или глухой звук кондиционера, мы говорили и на отвлечённые темы, не связанные с историей города. Так я узнал, что родители Лайзы перебрались за границу сначала потому, что её отца перевели сюда по работе. Решение об окончательном переезде было принято, когда он открыл здесь собственное дело. Я поинтересовался, где именно они жили в России, она назвала город, но в силу возраста, в котором уехала из страны, не сохранила в памяти подробностей и рассказывала о том периоде со слов родителей. На мой вопрос, как её семья общается с родными, Лайза ответила, что близких родственников у них не осталось. Она смутно помнила ещё из детства, как к ним приезжали в гости русскоговорящие то ли друзья, то ли дальняя родня — тогда-то она и слышала в доме уже забытую речь — однако регулярных контактов родителей с прежними знакомыми не припоминала. Я обратил внимание, что Лайза всё ещё не может правильно выговорить моё имя и устойчиво продолжает обращаться ко мне «Мэтью». Пользуясь моментом, я решил уточнить:

— Ты совсем не говоришь по-русски?

— Мне негде. И не с кем. Если в моём словарном запасе к трём годам и имелся с десяток родных слов, то после переезда они полностью улетучились. Мы ведь здесь сразу оказались среди англоговорящего населения, мама и папа быстро завели знакомства с местными жителями, так что меня окружала английская речь. Родители старались говорить только на английском языке, чтобы мне было легче адаптироваться. Они даже Лайзой меня стали называть, так как здесь для окружающих это звучало привычнее и было приемлемее. Так меня стали называть и в школе, и в университете. Конечно, ведь всем я представляюсь как Лайза. Своё имя я произношу крайне редко — в, скажем так, публичных случаях, например, при оформлении каких-нибудь документов.