Остаюсь с тобой

— Не очень. Горим с планом. Вот приезжал, интересовался, нельзя ли ускорить бурение скважины.

— Они спешат. Только про метры и слышишь. Все подсчитывают. Про нефть ни слова. Будто она им и не нужна.

— Им нефть действительно не нужна. Бурильщикам платят за метры, за скорость. Вот и гонят. В данном случае никакого вреда от этого. Здесь все давно разведано, знаем, на какой глубине нефть, так что пусть гонят метры. Глянув на обелиск, сказал: — Вот и к батьке заехал. Представь себе, он был вдвое моложе, чем сейчас мы с тобой. Как подумаешь об этом, то больше начинаешь дорожить жизнью… Ну держись, я поехал. — Он простился и, держа руку перед собой, чтобы не цеплялась за лицо паутина, пошел на дорогу.

Алесич разостлал на траве ватник, прилег. Сквозь глухой натужный гул дизелей он слышал, как где-то близко, над самым ухом звенит пчела…

8

Скачков дочитал последнюю страницу напечатанного на машинке текста, закрыл папку, сказал Котянку, который сидел у приставного столика, ждал:

— Это не мероприятия, скажу вам. Оптимистическая симфония!

Котянок скромно улыбнулся.

— Голова у вас, что надо, — прошелся по кабинету Скачков. — Золотая голова! Признаться, я только сейчас поверил, что нам удастся чего-то добиться… Конечно, риск и, между нами говоря, есть элементы авантюризма. Но иного выхода я сейчас просто не вижу. Завтра на совещании поговорим об этом. Думаю, нас поймут.

— И поддержат, — заверил Макухин. — Людям опротивело топтаться на месте. Думаете, им хочется ходить в отстающих? Люди хотят работать, умеют работать, но они хотят и иметь за свою работу.

— Спасибо вам, Вячеслав Никитич. — Скачков подошел к Котянку, взял его за руку ниже локтя. — Я рад, что мне посчастливилось работать с таким опытным специалистом, как вы.

— Это вам спасибо, Валерий Михайлович, — подхватился начальник технического отдела, — за смелость вашу, за решительность… Нам как раз такого начальника не хватало…

— Ну ладно, ладно, — смутился Скачков, вернулся за стол, сел. Скажите, как отнесся к вашим предложениям главный инженер?

— Не очень. Но сказал, что можно и так.

— У него есть свои предложения?

— Были бы, он бы не молчал, — пожал плечами Котянок и уверенно добавил: — Нет у него никаких предложений. Мне кажется, он растерялся больше всех.

— Скажите, Вячеслав Никитич, неужели главный инженер не видел, куда катится промысел?

— Видел. Может, раньше всех и увидел. Во всяком случае, говорить начал раньше других.

— Кому?

— Как кому? Бывшему начальнику Балышу.

— А Балыш что?

— А что он мог? — в свою очередь спросил Котянок. — Балыш ничего не мог поделать. Нефть была, план перевыполняли. Кто хотел слушать, что оборудование износилось, скоро начнет выходить из строя? Никто. Даже сам Дорошевич не хотел слушать. Его удовлетворял план. А потом никто ведь и не знал, когда нефть пойдет на спад. Через год или через два. А может, и через три? Мне же лично кажется, что Балыш предвидел такое, иначе не перешел бы в министерство. Я его знаю.

— Пусть Балыш сбежал. Но вы-то здесь остались. Почему никто из вас не поднял, не поставил этот вопрос перед инстанциями? Оборудование можно было бы давно заказать. А где теперь его возьмем? Все поделено, нам не запланировано.

— Я говорил. Не в инстанциях, понятно. Главному инженеру говорил. Тот выходил на Дорошевича, в министерство. А где вы раньше были, спрашивают у него. Что скажешь на это? Ну и молчали. Ждали нового начальника… — И Котянок с едва уловимой усмешкой пристально посмотрел на Скачкова.

— Пусть новый начальник и выкручивается, так выходит? — возмутился Скачков.

— Так и не так. Дело в том, что вы сейчас можете смело и открыто говорить о недостатках в работе нефтепромысла. Вы за эти недостатки не ответчик. Вас здесь не было. Конечно, самое рациональное было бы настоять на прекращении работ на промысле, на капитальном ремонте, чтобы потом работать ритмично, без сбоев. Но это означает — невыполнение плана еще несколько месяцев. Никто на это не пойдет. Значит, надо принимать какие-то другие меры. У нас здесь ожидали, что вы как новый начальник предложите что-то свое…

— Свое, свое… Свое может предложить только тот, кто хорошо знает производство. Вот вы смогли предложить свое, ибо вы хорошо знаете возможности, да и все здесь лучше меня. — Скачков точно оправдывался перед начальником технического отдела. Замолчав, посмотрел на часы, сказал более спокойно: — А мы с вами засиделись, однако…

— Да, идемте домой, Валерий Михайлович, — поднялся Котянок.

— Вы идите, а я посижу. Подумаю над завтрашним выступлением.

— Может, вам помочь?

— Нет, спасибо! На выступлениях я в свое время не одни зубы съел. Так что спасибо. Кстати, чуть не забыл. Ваши предложения мы будем выносить на обсуждение от имени руководства управления.

— Только так, — не то улыбнулся, не то усмехнулся Котянок и, как показалось Скачкову, неохотно вышел. Точно хотел сказать что-то еще, да не осмелился.