Остаюсь с тобой

На какое-то время голоса стихли. Сон с Алесича как рукой сняло. Лежал и злился на того непрошеного гостя, который помешал ему уснуть.

— Катя, нельзя же так, — понизил голос тот, незнакомый. — Поговорить надо.

— Говори.

— Открой.

— Ой, снова за свое.

— Катя…

— Знаю, что я Катя. Не мешай спать, мне рано подниматься.

— Катя!

— Слушай, иди ты туда, откуда приехал! Все!

— Катя, я же хочу поговорить про твою учебу. Я договорился… Показать, как и что. Открой. Прошу тебя.

— Не надо меня просить. Отойди от окна. — И добавила с насмешкой: Нечего бить машину на ночных дорогах.

— Да черт с ней, с машиной. Катя!

— Я тебе сказала.

— Катя!

Алесич не выдержал, впотьмах нащупал брюки, оделся, обул на босые ноги ботинки и, не завязав шнурки, выскочил из вагончика, зашагал прямо на голоса. Заметил под окном Кати мужчину в белой рубашке. Подбежал, хотел схватить за шиворот, но только сгреб пальцами рубашку.

— Марш отсюда, пока жив! — пихнул мужчину в спину.

Тот не шевельнулся, стоял как скала. Тогда Алесич схватил его обеими руками за плечи. Черта с два, мужчина и после этого не сдвинулся с места.

— Людям спать надо, а он шастает! — зарычал Алесич.

— Пусти, — как-то неожиданно спокойно сказал незнакомец, двинув плечами, легко отбросил от себя Алесича. — Иди спать, друг, не лезь не в свои дела.

— Нам завтра на вахту, а ты… — снова набросился на мужчину Алесич. В нем все кипело от злости и обиды.

— Чего ты там кричишь? — с укором проговорил мужчина. — Люди же спят. Иди тоже спать, муха. Пока не прихлопнул.

— Меня? — не мог совладать с собой Алесич. — Ты хоть знаешь, сколько надо таких, как ты, на фунт сушеных?

— Знаю, — ответил незнакомец. — Пойдем, покажу.

— Пошли!

Они прошли немного по дороге, остановились у легковушки, которая светлела в темноте, поблескивая никелевым бампером.

— Она тебя наняла?

— Я знать ее не знаю… Но шуметь ночью…

— Нервишки у тебя, — пожалел незнакомец. — Запомни. Чтоб в мои дела не лез. Я к жене приехал. Понял? А будешь нервничать, то…

— То что? — все еще петушился Алесич.

— Вот что, — незнакомец вдруг одной рукой подхватил Алесича под ремень на брюках, поднял над собой выше головы, швырнул в темноту, подальше от дороги.

Алесич упал на какой-то куст, тот обдал его пронизывающей холодной росой. Скатившись с куста на землю, Алесич схватил первое, что попало ему под руку, — твердый комок земли, — бросился на дорогу и увидел только, как в полночной темени мигают красные огоньки машины. Она шла почему-то с выключенными фарами.

Постоял, постоял, разминая комок в руках, и повернул обратно.

— Ой, я так боялась за вас! — встретила Алесича Катя. Закутавшись в одеяло, она сидела на лавке у столика, за которым буровики обычно играли в домино.

— Чего? — спросил Алесич волнуясь: он никак не ожидал встретить сейчас женщину.

— Он же штангист. Мастер спорта. Может трактор перевернуть, не то что…

— Драпанул, как заяц. Пусть молит бога, что удрал на машине, а то бы… — Он осекся на полуслове и после паузы запальчиво добавил: — Но и так больше не покажет здесь своего носа.

Увидев, что Катя сидит, не собирается уходить, Алесич тоже присел на другой край лавки, но тут же вскочил снова: рубаха натянулась и, спину обожгло как огнем. Наверное, поцарапал каким-нибудь сучком, когда упал на куст.

— Ой, если бы оно так! — вздохнула Катя. — И что за человек? Сказала же яснее ясного, что больше видеть его не хочу, так нет, ездит и ездит. Думает, пошутила, надеется, что вернусь. А мне не то что возвращаться, мне вспоминать о нем противно.

— Пьет?

— Если бы пил. В рот не берет. Говорю же, штангист. Все тренируется… — Помолчав, призналась: — Ревнует.

— Значит, любит, — уныло проговорил Алесич.

— Пусть он провалится со своей любовью! — возмутилась Катя. — Если бы знала, что он такой, и не глянула бы в его сторону.

— Бывает, — посочувствовал Алесич. — Сначала кажется — ого, а потом хоть локти кусай.