Останови мое падение

– МРТ и анализ крови не выявили признаков опухоли, – подчеркнул доктор Дэйвис. – Поскольку синдром задержки фазы сна в вашей семье не наблюдался, пока что самое простое объяснение может заключаться в реакции Эммы на некий стрессовый фактор.

Лора нахмурилась. – В последнее время в ее жизни не было никаких перемен. Она без проблем освоилась в школе – и всегда легко вставала по утрам. Даже сейчас основная трудность – это заставить ее ждать. А когда она начала дремать днем, то была готова сгореть со стыда.

– Я не хочу сказать, что она имитирует сонливость, чтобы пораньше вернуться из школы, – сказал в ответ доктор Дэйвис. – Но если какие-то обстоятельства раз за разом не дают ей спать по ночам – будь то ее собственная тревожность или какие-то внешние факторы – это уже само по себе может нарушить весь распорядок дня.

– Она абсолютно уверена, что кошмары ее не беспокоят, – сказал Сэм. – К тому же улица у нас довольно тихая. Я и сам чутко сплю; если бы рядом залаяла соседская собака или начал шуметь мотор холодильника, я бы узнал первым.

Доктор Дэйвис что-то нацарапал в своих заметках. – Могу посоветовать вам обратиться к психологу, – сказал он, немного погодя, – но очередь там зверская; скорее всего, вам придется ждать месяцев шесть или семь. Тем временем я закажу стандартные тесты на все наследственные расстройства сна – просто на тот случай, если мы что-то упустили в анамнезе. Но это маловероятно.

– Так что же нам делать, пока мы ждем результатов? – спросила Лора.

– Попытайтесь направить ее распорядок в прежнее русло. Попробуйте чуть дольше продержать ее в состоянии бодрствования днем: позже заснув, она, вероятно, позже и проснется. Несколько таких толчков, и ситуация может разрешиться сама собой.

По пути домой Лора сидела на заднем кресле, обняв Эмму. Сэм и не представлял, как бы справился, если б ему пришлось куда-то везти дочь одному; из своего старого детского кресла она уже выросла, а чтобы удержать ее от падения одного ремня безопасности было мало.

– Как думаешь, мне стоит взять пару недель отгула? – спросил он у Лоры. Учитель, сменивший его на занятиях во второй половине дня, всегда был не прочь взять себе дополнительные часы.

– Нет, я могу и дальше работать из дома, – ответила она. – Компания не против, к тому же половина наших собраний все равно проходят по Скайпу.

– А что насчет посещения стройплощадок? – Сэм знал, что Лоре вовсе не обязательно было лично наблюдать за каждой заливкой бетона, но она все равно предпочитала держать все здания под пристальным наблюдением – вплоть до мелочей.

– В ближайшее время ничего не ожидается.

Пока Сэм нес Эмму от машины к дому, она зашевелилась, состроила гримасу, но глаз так и не открыла. – Вы только посмотрите на эту соню! – воскликнула стоявшая через дорогу миссис Манро. – Похоже, кое-то лег позже положенного! – Лора подняла руку в знак приветствия, бормоча проклятия себе под нос.

Войдя в дом, Сэм уложил Эмму в кровать и, опустившись рядом с ней на колени, закрыл лицо руками. Он чувствовал, как его тело дрожит от облегчения. Дело было не в опухоли мозга или неврологическом заболевании. Скорее всего, жизни его дочери ничего не угрожало.

Сон Эммы сбился с фазы, но эту фазу ей, вполне возможно, удастся перерасти. Все, что от них требовалось – это постепенно синхронизировать ее с ритмом, по которому жил весь остальной мир.

Глава 3

– Веселая выдалась ночка, да, сэр? – раздался чей-то голос.

Сэм распахнул глаза, и половина класса покатилась со смеху. – Очень смешно, – сказал он. – Но осталось всего десять минут, так что шутки вам лучше приберечь до конца контрольной.

Засунув руку под стол, он стукнул кулаком по ноге, и вперился взглядом в часы на противоположной стене класса, задавшись вопросом, могла ли коллективная сила воли учеников, которым катастрофически не хватало времени для завершения контрольной, остановить движение минутной стрелки. Когда у Эммы резались зубы, они с Лорой несколько месяцев спали, как придется – но тогда их вмешательства обычно хватало, чтобы на какое-то заставить ее уснуть. Теперь все было иначе, ведь однажды проснувшись, Эмма оставалась на ногах. Даже когда она старалась не мешать и тихо коротать время в одиночестве, чувство вины не позволяло Сэму бросить дочь в пустой комнате, где она проводила нескончаемые часы в компании с альбомом для рисования. Он уже не знал, где именно пролегает черта, отделяющая непростительную небрежность от желания продлить бодрствование дочери, сделав его более сносным, но спать как ни в чем не бывало, зная, что Эмма сходит с ума от безделья, Сэм просто не мог.